– Полковник на месте? – бодро спросил Хабаков, показав на дверь и стараясь не смотреть на ее стройные ноги. Однако взгляд предательски опускался все ниже, выдавая все то, что забурлило у него в душе.

– У себя, – растянула губы в милой улыбке Ступилина. – Я как раз собиралась вам звонить, Семен Иванович хотел с вами поговорить.

Постучавшись, Хабаков вошел в кабинет, где за большим черным столом из мореного дуба, сколоченным на заказ, возвышался полковник. Он что-то энергично писал на листке бумаги и, увидев вошедшего майора, показал пальцем на соседний стул, после чего вновь уткнулся в лист бумаги. Хабаков послушно опустился в добротное тяжелое кресло. Надо отдать должное Приходько, тот умел окружать себя яркими вещами (о Варваре особый разговор). Первое, что он сделал, когда вошел в новую должность, так это переоборудовал свой кабинет, куда заказал качественную мебель из благородных пород дерева. Поговаривали, что кресло, на котором он восседал, было изготовлено из двенадцати пород дерева. Да и сам он был под стать кабинету – крепкий, могучий, будто бы каменное изваяние с острова Пасхи.

Прежние кресла, совсем еще не старые, быстро разошлись по кабинетам начальников подразделений. Где-то им можно было даже позавидовать.

На мгновение полковник замер, видно, собираясь с мыслями. Темная тонкая ручка в его широкой ладони выглядела невероятно хрупкой, но держал он ее крепко, размашисто чиркая по бумаге. Наконец, отодвинув бумагу, пожаловался:

– Знаешь, сижу тут… А писанины столько, будто какой-нибудь клерк. И ведь не поручишь никому, самому нужно все делать. Значит, пришел… Что у тебя там с коллекцией Феоктистова, новенькое что-нибудь есть? А то меня начальство трясет, как осеннюю грушу.

– Кое-что имеется, – слегка распрямился Арсений. – Помните дело с кражей оружия из Красногорской академии полиции?

– Так, припоминаю, – охотно откликнулся полковник. – Кстати, начальником академии был мой однокашник. Уволили! Ничего не помогло: ни заслуги, ни связи… Просто уволили, и все! Звонил я ему, успокоить как-то хотел, так он даже трубку не берет. С женой его разговаривал… Тяжело ему, просто лежит на диване и смотрит в потолок… Не знает, чем заняться. Хотя предложения ему поступают, предлагают быть начальником крупной автоколонны, заместителем директора какого-то завода. – Слегка покачав головой, Приходько добавил: – Вряд ли это как-то может заменить службу. Деньги обещали дать хорошие. Знаешь, на старости лет это тоже очень много значит… Ну, так что там у тебя? Насколько я знаю, у них есть подозреваемые, вот только никак не могут их расколоть.

– Все так… Один из этих подозреваемых связан с делом ограбления Феоктистова. Мне бы хотелось его допросить.

– Кто это?

– Иван Корсунь.

– Что против него есть?

– Волос, прилипший к бутылке. Проверили его на ДНК. Оказывается, такая ДНК есть в базе данных и принадлежит рецидивисту Корсуню.

– Улика существенная. – Полковник в задумчивости постучал концом ручки по столу. – Кажется, он сейчас в Красногорске?

– Так точно!

– Хорошо, езжай! Допроси! Я позвоню заместителю начальника управления, мы с ним хорошие приятели. Узнаю, в чем там дело. Встретят тебя как родного. – Он нажал на кнопку коммутатора: – Вот что, Варенька, соедини меня с Иванчуком… Да, жду. – Посмотрев на Хабакова, хмыкнул: – Значит, они Феоктистова ограбили, а потом у него же в квартире раздавили поллитровку. Так сказать, отметили успех.

– Получается, что так, – улыбнулся Арсений.

– Занятно!

Прозвенел звонок. Подняв трубку, полковник энергично заговорил:

– Петр Иванович, это тебя Приходько беспокоит, как ты там?

– Спасибо, Семен Иванович, все идет своим чередом. Если со службы не поперли, значит, еще нужен.

Выслушав эти слова, Приходько весело рассмеялся:

– В самую точку сказал. Что я тебе звоню, Корсунь ведь сейчас у тебя?

– Корсунь? Он подозревается в краже оружия из полицейской академии. Проводим совместные следственно-оперативные мероприятия.

– И как он?

– Пока все отрицает.

– Тут еще вот что, он проходит по одному нашему делу, связанному с ограблением Феоктистова…

– Читал о нем в газетах, весьма нашумевшее дело.

– Против Корсуня есть серьезные улики. Хочу отправить своего человека, чтобы он его допросил… Одобряешь?

– Не так все просто, сейчас подле него трется толпа адвокатов, настаивают, чтобы отпустили под залог. И у них есть на это серьезные основания. Против Корсуня ничего толком нет: сруб, в котором его задержали, принадлежит не ему, на оружии нет его отпечатков пальцев, семьдесят два часа до предъявления обвинения истекают уже завтра утром. Так что, если ничего не найдется, придется отпускать его под залог.

– Все так серьезно?..

– Более чем. Если твой человек хочет ему что-то предъявить, он должен поторопиться, в девять часов утра истекает срок его задержания. Оставь мы его в изоляторе хотя бы на полчаса, придется объясняться с прокуратурой.

– Да, я все понял.

Положив трубку, полковник Приходько хмуро посмотрел на майора. От дурного предчувствия у Хабакова похолодела селезенка.

– Слышал разговор?

– Да.

– Не все так просто с этим Корсунем. Сейчас адвокаты готовят процедуру его освобождения под залог. Давай по-быстрому лети в Красногорск! Ты должен успеть до его освобождения и предъявить ему обвинение, иначе нам его никогда не найти.

– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

– Ступай!

«Кормушка» приоткрылась, и в проеме показалось гладко выбритое лицо надзирателя.

– Корсунь, будь готов, через пятнадцать минут на выход.

– Это на волю, что ли? Да мне и пяти минут хватит, – отозвался Иван Корсунь.

Дверца громко захлопнулась.

– Значит, откинулся? – оскалился бродяга с «погонялом» Рябой, сверкнув золотыми зубами.

– Получается, что так. Хотя загадывать рановато… Пока вольного воздуха не глотну, не поверю!