Когда началась борьба с космополитизмом, он ярко выступил на комсомольском активе в каком-то творческом вузе, где заклеймил космополитов – наймитов американского империализма.

Молодого человека заметили и повысили. Первый секретарь райкома ушел в горком комсомола, потом горком ленинской партии. В те годы массовых посадок карьера делалась быстро.

Бывший начальник не забывал борца с космополитизмом и продвигал его, а уйдя в УМГБ Москвы командовать следственной частью, перетащил туда и Самохина.

Началась обычная чекистская рутина. Допросы, аресты.

Вадим Самохин не позволял себе ничего лишнего, он не издевался над арестованными, старался выжимать показания хитростью и запугиванием.

Однажды он ездил арестовывать профессора-вейсманиста. Все было как обычно. Арестовали, обыскали, изъяли, составили нужные бумаги.

А когда все ушли в машину, Самохин еще раз обошел квартиру и в ящике секретера обнаружил мужской перстень с рубином и золотой портсигар, увенчанный мелкими алмазами. Нет, он не присвоил себе найденное. Он приехал в управление и отдал находку шефу.

– Ну что ж, – сказал тот, – пригодится для оперативных целей, агентов поощрять. Молодец, так и действуй.

В 1953 году Самохин был уже майором, и казалось, что его карьера складывается удачно. Но началась реабилитация, и вернулись невинно осужденные.

Как к следователю у них не было претензий к Самохину. Он не бил, не издевался, не мучил бессонницей. Всплыло другое – присвоение ценностей.

На следствии Самохин шефа не сдал. Взял все на себя и поехал на зону.

Пока бывший обличитель космополитов подворовывал хлеб у зэков, его начальник неплохо поднялся, попал на работу в Верховный Совет СССР, в аппарат Брежнева. Он и подготовил указ о помиловании Самохина. Вадим Николаевич вернулся в Москву. Диплом юриста у него был, и бывший шеф пристроил его в комбинат пластмассовых изделий под Москвой. Так Самохин начал свою карьеру в подпольном производстве.

А шеф его рос и дошел до крупного положения в Совмине СССР.

Самохин получил уникальный выход на тех, кто распределял сырье, фонды, оборудование. Денег было много, и он стал вкладывать их в бриллианты. Не в изделия, а только в камни. Но они не продавались в магазинах, и покупал он их у подпольных ювелиров.

Поэтому в «деловой» Москве он и получил кличку бриллиантового короля.

В криминальном мире Москвы постоянно ходили слухи о его необычайном богатстве. Но воры знали, что этот человек – большая фигура в теневом бизнесе, а значит, за ним стоят «отбойщики». Были такие бригады беспредельщиков, которые работали на цеховиков. Если блатные жили по своим неписаным законам, то у тех никаких понятий не было.

Правда, работали они только со своим контингентом: выбивали деньги, отбирали сырье, охраняли левый товар. Чтобы выполнить порученное им дело, они похищали детей и жен, пытали, калечили людей.

В оперативные сводки эти происшествия не попадали, так как жертвы никогда не жаловались в милицию.

Это был свой мир, живший по волчьим законам. Он вышел из подполья сразу после перестройки и принес на улицы наших городов жестокий беспредел.

Вернемся к Самохину. Все-таки нашлись трое лихих ребят, которые решили «побеспокоить» короля. Самохин жил на Остоженке, в старом добротном доме. Естественно, его квартира была на охране, но это мало смущало лихих ребят. Трижды они побывали в его квартире. Осмотрели все комнаты, кухню, ванную, но не нашли тайника.

Повезло им на четвертой ходке – в чулане обнаружили замаскированный сейф.

Был приглашен один из последних специалистов по сейфам Лазарев. Он осмотрел тайник и сказал, что замки работы знаменитого мастера Сергея Кротова, с подстраховкой, и тихо открыть их он не сможет, надо найти чертежи. Но Кротов умер в шестьдесят пятом году, и чертежи, естественно, исчезли.

Тогда лихие парни разыскали в Коломне старый сейф с замками Кротова, выкупили его и пригласили Лазарева. Тот разобрал замки, изучил систему секреток и подготовил инструмент. Работать он согласился за двадцать тысяч. Они опять вошли в квартиру, Лазарев вскрыл сейф и сразу ушел. Что было в нем, его не интересовало.

Лихие люди взяли все камни, но оставили один самый маленький. На развод.

Конечно, Самохин не пошел в милицию. Он поехал к «отбойщикам». Для них он был непререкаемый авторитет. И делом занялся бывший боксер, потом бывший милицейский опер, выгнанный из органов, Витя Полковник.

Однажды они получили информацию, что на катране вор-домушник Муха, проигравшись, рассчитывался камушками, более того, по пьяни трепался, что у него такого добра навалом.

Муху взяли у него дома на Переяславке, затолкали в машину и отвезли в Салтыковку на дачу. Там в подвале предложили ему все рассказать добром.

Муха объявил, что он авторитетный вор и всех их, волков позорных, порвет. Тогда включили утюг. Муха решил не испытывать судьбу и сдал подельников. С ними поступили так же. Камни, практически все, вернулись к королю.

Но история эта по агентурным каналам стала известна операм, и они взяли Самохина в разработку.

И он исчез. Куда сгинул – неизвестно. Больше его в Москве никто не видел. Правда, мне говорили, что встречали его в Варшаве. Все может быть.

Видимо, бывший бриллиантовый король не дожил до нашего времени, не повезло ему. А то, с его опытом тайных связей власти и криминала, стал бы он одной из самых значительных фигур российского истеблишмента.