– Прости? Ты сказал «прости»? И все? Арист! Я целый день бегаю по городу в поисках тебя! Тебя нет ни дома, ни у Ларисы, ни в казармах, ни у друзей. Ты не берешь трубку. А теперь, как выясняется, проник в мой дом. Что происходит? Что ты здесь делаешь?

– Прячусь. Видишь ведь. Я здесь прячусь.

– Прячешься? У меня? От кого?

– От несчастий. Третий день меня преследуют сплошные неприятности, - Аристотель перестал жевать и посмотрел на Михаила. - Я сейчас вспоминаю соседку своей бабки, на ферме. Не помню, как ее звали, старая такая карга, противная. Все время к нам приходила сплетничать. Но одну умную вещь однажды сказала: «Если тебе не везет, найди удачливого человека и постой с ним рядом. И все наладится». Ты, может, Мишка, и не самый удачливый друг, но сухим всегда из воды выходишь. А меня в таком виде точно больше никуда не пустят. Разве что в полицию загребут. Где ты пропадал так долго? Я тебя уже заждался.

Михаил присвистнул и покачал головой.

– Нет, спасибо, конечно, за доверие. Хотя, если тебе рассказать о моих приключениях за последние два дня, ты убежишь отсюда, сверкая пятками. Но почему ты в таком виде?

– Эх! - Аристотель вздохнул. - Хочешь знать? Что ж, слушай, - юноша вздохнул второй раз.
– Тебя в космопорту я не дождался. Равно как и мисс Лоусон не нашел. Один возвращаться в часть не стал. Чтоб наш Полкан Эзау на мне вновь оторвался, на этот раз за форму? Да еще и за тебя тоже? Нет уж, думаю, дудки. Потом вместе с тобой придем, покаемся. При тебе он выступать особо не будет. В общем, забрал я наши сумки. Твою сюда закинул по пути, со своей к себе пошел. Иду, значит, и соображаю: «Что мне дома одному делать?». И не пошел я к себе, черт меня попутал. Взял - и к Лариске завернул. Все равно мириться когда-то надо. Раньше - лучше. Ведь так?

– Допустим. И?

– Ну и, как предполагал, она меня видеть не хочет. Ни одному моему слову не верит. Орет, что я шатался по девкам, все дела. Весь день и всю ночь отношения с ней выясняли. К утру вроде как помирились. Она мне завтрак в постель принесла. Ходит, мурлычет даже. Пошла мои вещи раскладывать. Что-то почистить, что-то погладить, как всегда. В сумку-то мою нос сунула и как заблажит: «Ах ты скотина, такая-сякая, тут одни женские шмотки! Не постеснялся с ними ко мне заявиться! Бабник несчастный!». Ну и все в таком духе. Это еще самые мягкие высказывания в мой адрес были. В общем, выставила она меня из квартиры в одних трусах, босиком, и дверь захлопнула перед носом. Так-то!

– Вот блин, Арист! То есть Юлькины вещи сейчас у Ларисы?

– Уж не знаю, Юлькины они или не Юлькины. Спасибо тебе, Миша, за такой подарок. Только у Лариски теперь вообще все мои вещи. И моя одежда, и обувь, и даже мой телефон. И дверь не открывает, зараза. «Ты, - говорит, - будешь еще у меня в ногах ползать!». Представляешь, о чем мечтает? Фиг ей, не дождется. Ладно, сосед у нее - мужик с пониманием. Пальто мне старое отдал и галоши ненужные. Вот в таком виде твой друг до самого своего дома шлепал.

– Представляю.

– Представляешь? Ничего ты не представляешь. Иду я к себе домой. А на улице полицейских - видимо-невидимо. Прохожие столпились. Говорят, что в моем доме обыск сейчас производят у преступника, в квартире какого-то курсанта.

– И?

– Что - «и»? Мишка! В нашем доме только один курсант проживает - я! Думаешь, я стал дожидаться развязки? Ушел, чтобы меня никто не заметил и не узнал. А потом еще целый день сидел в засаде у твоего дома, опасался: вдруг и к тебе нагрянут?

– Не нагрянули?

– Нет. Сегодня утром один полицейский приходил, в дверь позвонил, затем у соседей твоих о тебе справился. Те сказали, что тебя уже несколько дней дома нет. Он после этого ушел. Ты считаешь, это они из-за формы так рассвирепели?

– Думаю, нет.

Михаил замолчал, вспоминая, как он сам вынужденно выдал адрес друга «серому» незнакомцу по имени Франц на Каликанте.

– Ладно, Ар. поднимайся. У нас есть дела. Надо вернуть Юле ее вещи. Она мне уже раз восемь позвонила, пока я бегал по городу в поисках тебя. И живет она, как ни странно, всего в одном квартале от Ларисы. Так что, сам понимаешь... Лучше это сделать сегодня.

– К Ларисе? - вскричал Аристотель. - Ни за что! Я несправедливо ею обижен! Я к ней не пойду.

– Надо, Арист. Я обещал Юле вернуть ее вещи.

– Правда? Вот ты тогда и иди. Я, к счастью, Юле ничего не обещал... Да я даже телефоном своим пожертвовал, а ты хочешь, чтобы я выпрашивал у Лариски женские тряпки? Не мечтай. Я не хочу с ней даже разговаривать.

Михаил пошел на уступки другу:

– Хорошо, Ар. Давай я сам с ней поговорю.

– Поговори. Я придумал, Мишка! Давай поступим таким образом. Ты, как у Лариски вещи все заберешь, скажи ей, ненароком, что мол, обидела ты человека. Аристотель теперь во все тяжкие пустился. А я тут как тут, откуда-нибудь из-за угла с Юлькой выверну! Пусть Лариска на сироп исходит и локти кусает.

– Еще чего захотел! И не думай даже.

– Как это - «не думай»? Юлька вон какая видная девушка. Даже красивая. Я это еще в космопорту подметил. А теперь, как свободный человек, я не прочь за ней приударить.

– Слушай, Арист, я тебе сейчас так приударю! Не смей к Юле клеиться. Понял?

– Понял... Нет, не понял. А почему?

– Потому что Юля замужем.

– А-а. Так сразу об этом бы и сказал. Не буду. Но Ларисе нос утереть надо. Мишка, ты мне друг или кто? Ну пожалуйста! Полей бальзам в виде ревности Лариски на мою израненную душу! Юля даже ничего и не поймет, мы просто пройдем с ней под ручку мимо дома Лариски. А у женщин, знаешь, какая больная фантазия? Пусть Лариса воображает, что хочет. Сама потом мириться прибежит. Ну я прошу тебя! А иначе я не пойду.