Второй ряд очень интересен; но самое лучшее в нем – это послание г. М. Дмитриева «К Делилю». Вещь столько же интересная, сколько умилительная! Истинный голос с того света! {17} Настоящий протест покойного XVIII века против здравствующего XIX века! Или несчастному еще долго суждено скитаться незаклятою тенью?.. Г-н Дмитриев приглашает Делиля на полку своей библиотеки, – и затем идет бесконечный ряд рондо, начинающихся и оканчивающихся фразою: «Делиль! ты не поэт!»; в средине рондо очень удачно размещены приличные доказательства, что Делиль был поэт и что его не признают теперь таким только по развратности настоящего века. Впрочем, г. М. Дмитриев в французах XIX века, не в пример прочим европейским народам, признает еще некоторую нравственность. Послушайте:

Сам Александр Петрович Сумароков, в какой-нибудь сатире или эпистоле, не мог бы выражаться обстоятельнее, и доказательнее, и более звучными, гладкими и гармоническими стихами! Мы думаем, что такой род стихов, напоминающий доброе старое время, – самый приличный для защиты Делиля против безнравственности и разврата настоящего времени. Сверх того, что за наивность в доказательствах! – Послушайте еще немножко:

Хорошо уважение: забыли, не читают, но уважают! Впрочем, истинная побудительная причина этой прозаической элегии-сатиры не Делиль, а другие певцы, именно российские, которые еще ниже и Делиля:

А! вот что!.. Но кто же эти вы, почтенные господа «инкогнито»? Об истинных талантах старого времени нечего хлопотать: их, может быть, мало или и совсем не читает публика, но заслуги их литературе, их труды известны всем, занимающимся дельно отечественною литературою; их имена стали историческими; о гениальных людях еще менее нужно хлопотать: они и без ваших хлопот бессмертны. Что же касается до вас, господа «инкогнито», – не спрашивайте, «чего ждать будет вам?» – вы уж дождались своего и вам больше нечего ждать…

После рифм г. М. Дмитриева, во втором ряду стихотворений «Одесского альманаха», особенно замечательны стишки гг. Степанова, Щеткина, Раича и Струйского. К этому же второму ряду должно отнести и отрывок из перевода «Энеиды» г. де Ларю. Когда перевод напечатается вполне, г. де Ларю окажет им великую услугу русской публике в пользу развития ее эстетического вкуса: тогда все, сравнив «Илиаду» с «Энеидою», поймут разницу между великим, самобытным, свежим, целомудренным, в своей возвышенной простоте, созданием художественной древности, – и между щеголеватым, обточенным, но мертвым и бездушным подражанием. Сравнения очень полезны для разумных выводов и результатов: все понимают достоинство и красоту человеческого стана, но возле красивого человека поставьте орангутанга – и красота первого будет еще виднее…

Но в «Одесском альманахе» есть третий ряд стихотворений, который нам кажется лучше обоих прежних. К нему мы относим шесть новогреческих песней, дышащих наивною поэзиею народной фантазии и прекрасно переведенных г. Протопоповым; грациозное, проникнутое чувством, хотя и шутливо написанное стихотворение «Городок» г. И. К. {18} , впрочем, кроме последнего куплета, который портит эту прекрасную пьеску; и, наконец, два маленькие стихотворения, подписанные буквою М. и отличающиеся художественностию формы, напоминающей подражания древним Пушкина {19} . Выписываем лучшее из них – «Сон»:

Издание «Одесского альманаха» очень красиво. Печать делает честь провинциальной типографии; только бумага не совсем ей соответствует. Две виньеты и шесть картинок, прекрасно сделанных, составляют важное украшение книжки. Сверх того, к ней приложены ноты на песню Кольцова «Если встречусь с тобой», музыка г. Глинки.