— Ну, уважаемый, говори. Какой опыт? С парусом работаешь? Далеко ли от Луика ходил?

— Прошу прощения, милорды, — упавшая духом гиана взяла себя в руки. — Это мой хороший знакомый, и он, увы, с детства почти не разговаривает. Но умом и силой боги его не обидели, да и в жизни кое-что повидал. Далеко от Белых земель путешествовать ему не приходилось, но повидать свет не прочь. Надежный человек, можете не сомневаться.

— Хм, а сколько в этом человеке иной крови? — совершенно спокойно поинтересовался черноволосый господин. — Уж пусть уважаемый за оскорбление не сочтет, любопытно узнать от кого такие ручищи достались?

— Ах, милорд, — Клэ-Р улыбнулась молодому господину. — Мой знакомый шутки понимает, но собственной головой клянется: сила и стать от папаши досталась. Рыбак был, под Авмором деревушка стоит. Потом уж они в город перебрались. Соседствовали мы. От мальчишек меня защищал, — гиана вновь улыбнулась.

— Ты, любезная, улыбаться так перестань, — совершенно некстати вмешалась темненькая девушка, сидящая справа от видного милорда. — Улыбаться мы и сами умеем. Кроме того, на службу моряков вот этот достойный господин нанимает. Так что не усердствуй не в ту сторону. Мы здесь так, из любопытства.

Белобрысый замухрышка пробурчал что-то вроде «сами вы…» и строго взглянул на Клэ-Р:

— Улыбаться мне не нужно. Знакомый твой — человек солидный, мог бы и сам с нами встретиться, да объясниться. Хотя бы и знаками. Мы понятливые. На корабле нам посредники не к чему.

— Так, милостивый господин, я бы и сама вашего соизволения просить хотела. Мне бы до Доброй добраться…

— Нет, уважаемая, — твердо сказал белобрысый господин Фуаныр. — Пассажиров не беру. Нечего приличный корабль в пошлый «лотос-померанец» превращать. Потерпи, через месяц в Добрую десяток посудин будет шнырять. А вот знакомца твоего найму с удовольствием.

Сиплый сделал шаг вперед, кашлянул-гмыкнул. Вышло довольно угрожающе: молодой лорд чуть сдвинулся, явно освобождая рукоять меча, девки отшатнулись в стороны, словно нарочно давая простор для маневра.

Клэ-Р поспешно шагнула к столу, заслоняя Сиплого:

— Милорды, дамы благородные — он же ничего дурного не хотел. Дикарь просто, деревенщина. Гейс он дал — проводить меня к дядюшке. Осиротела я. Внезапно. Один родственник в Доброй…

Девки, обе, смотрели презрительно. На одинаково смуглых (загорелых, что ли?) лицах одинаковая усмешка. «Врешь, шлюшка. Да еще и неумело». Та что покрасивее: светловолосая, стройная, в черной шелковой сорочке-рубашке, подбрасывала на ладони яблоко — того и гляди, фруктом в лоб запустит. Девица поневзрачнее: темненькая, с обрезанными чуть выше плеч прядями, надменно прикрыла ресницы, теребила свой рукав. Пальцы затянуты в кожу перчаток, темную, под цвет волос, дорогую. Элегантно, чтоб её пута удавила.

Гадюки. Обе. Ревнуют, ненавидят с первого взгляда. Из тех стерв, что гиану, даже не видя, чуют.

Ничего не понявший господин Фуаныр рассеянно поскреб себе поясницу и сказал:

— Это… Опять, значит, дядюшка? Вот дела. Подумать нужно. Горло промочить… Идите-ка, выпейте чего-нибудь. Мы подумаем.

Выставили. Довольно вежливо, нужно признать. В зале Сиплый сел на жалобно скрипнувшую лавку, Клэ-Р пошла к стойке. Заказала взвара, не торопилась. Огру нужно послушать. Под самой дверью не сядешь, подозрительно. А от стола, даже с его ушами, не очень-то суть уловишь. В кабинете орать не станут.

Клэ-Р вернулась к столу. Огр сграбастал кружку, всосал горячее:

— Ничего так.

— Не обжигайся. Что там?

— Я и говорю — ничего. Серединка на половинку. Пассажиры совсем не нужны. Ни за деньги, ни даром. Меня бы взяли. Рабочие руки требуются. Но почему-то меня здесь за полу-тролля принимают. Ты этих чудищ случайно не видела? Похож?

— Не видела. Меня за кого приняли?

— Так понятно. За шлюху.

— Плохо. Не угадали мы.

— Не угадали. Но не так уж плохо. Не нужно нам с ними связываться. Опасные они.

— Кто? Этот лох белобрысый? Или соплюшки эти принаряженные? Ладно, лорд из благородных, мечом владеть умеет…

— Эх, ты, дитя Хомпских постелек, — вздохнул огр. — Когда ты о тех временах забудешь, глаза пошире раскроешь? У того, кто капитаном назвался, на заднице кинжал пристроен. У одной девки в рукаве что-то. У другой на поясе. Лорд… Я его может и срублю, только и сам целым не останусь. Ты о пчелах слыхала? Когда они роем?

— Меня в детстве кусали, — призналась Клэ-Р.

— Ну, меня жизнь обделила таким счастьем, но представляю. А здесь за дверью рой сидит. Небольшой, зато без всякого жужжания друг друга понимают. Нам до такого согласия едва ли дойти.

— Не могут они роем быть, — пробормотала гиана. — Блондинка с лордом спит. Я такие вещи чувствую. Любовница за хозяина выхватывать кинжал и резаться не станет. Это, пута меня возьми, уже не в какие ворота.

— Угу. Ты гианой родилась. Они-то другие.

— Ну и пусть обделаются от счастья, — Клэ-Р посмотрела в сторону стойки — ширитти хотелось невыносимо. — Я такая, какой родилась.

— Это да, — огр поковырялся в бороде, допил взвар. — Они свободные, а мы из Хомпа. Из каменного сердца. Мы Угол Честности видели.