Даже тон у него морверновский. Все разбойники. А собственно, вот это кто, в обвислых мужских штанах и грязной рубахе лук чистит? Разве не резала людей, пута недоваренная? Этим ножом и резала…

… — что тут сложного? Говори, что любишь, да и всё.

— Луковый суп люблю, — вырвалось у бывшей гианы.

Обернулся удивленно. Некрасивый, неблагородный, щетина рыжеватая ему вообще не идет. Глаза только… Глупые! Потому что честными кажутся. Глупые, пусть ему морские путы их высосут!

— Что, Эри, вкус у меня нищенский?

Дернул плечом:

— Почему? Если сыр хороший, суп весьма недурен… — отвернулся к плите, занялся деловито. Скоро на вахту.

Тепло здесь. Уютно. Запахи вкусные. Даже толстуний дух приятен. Плита горячая. Как тогда. В том натопленном блаженстве, где бутерброды с медом и сыром дают.

— Ты зачем тогда это сделал? — спросила бывшая гиана и ошеломленно зажала себе рот.

О, Добрый бог! Да как оно и вырвалось?! Ведь совсем не о том думала. И никаких котлов с бутербродами тогда не было, только рачки проклятые да ширитти. Совсем сдурела. Ой, пута тебя удави. Ничего, он не поймет. Сама не об этом думала, а он забыл давно. Ведь о сухарях спрашивала. Или бутербродах. Или о позавчерашнем рагу с перченым соусом. Точно, о перце. Сейчас переспросит…

Кухонник оборачиваться не стал. Протер большую двузубую вилку, повесил на крюк и как-то глухо сказал:

— Я думал тебе приятно будет.

Опомнилась Клэ-Р у фальшборта. От камбуза низкая надстройка «Козы» заслоняла. Светило неуверенное весеннее солнце, свежий ветер дул с востока, но что-то душно было бывшей гиане, будто не у борта стояла, а все еще у горячей плиты сидела. Или в плите…

Катилась-перекатывалась по волнам шхуна, поскрипывали снасти. Свиристелка капитана как назло молчала, а непонятно-какой девушке так нужно было чем-то заняться. Узлами, чисткой палубы, трюм проверить…

Наверное, долго стояла. У штурвала Морверн с капитаном о блоках говорили. Потом Го появилась, к мачте пошла, к насесту своему оборотнечьему. С бутербродом. Значит с камбуза. Оглянулась и повернула к Клэ-Р. О, Добрый бог, этого еще не хватает!

Бутерброд был тошнотворный: символический кусок лепешки, на нем ломоть чуть промытой солонины, да сверху еще и полоска чуть подвяленной рыбы.

— Не гощаю. Не любите вы акое, — сказала Го и откусила-отодрала сразу половину яства.

Вот демон ее пойми — как такой кусище в не такую уж большую с виду пасть влезает?

Оборотниха усердно жевала, глядя на море. Заглотала остаток бутерброда, начала вытирать пальцы о штаны, спохватилась, достала носовой платок. Штаны были чище.

— Как ука? — осведомилась дева, облизываясь.

На длинный язык Клэ-Р, старалась не смотреть. И к путе оборотниху не послала, сдержалась.

— Спасибо. Почти зажила рука.

— Орошо. Глянуть на мир не елаешь? — Го ткнула острым пальцем наверх.

— Да я же… — ужаснулась Клэ-Р.

— Не стесняйся. Омогу. Если я азобьюсь, как мой обещает, вместо меня удешь. Там орошо. И олегчает тебе.

— С чего это мне полегчает?

— Увидишь. Ошли, — Го улыбалась и желтые узоры играли на пухлых щечках.

От штурвала требовательно засвиристели.

— Идем-идем, — откликнулась оборотниха и выдернула из-за пояса лохматые рукавички, которые носила, чтобы не портить снасти и не сильно карябать древесину мачт.

Клэ-Р, видимо совсем одурев, зачем-то начала натягивать свои перчатки.

…Разбиться, наверное, хотела бывшая гиана. Но не разбилась, и кто б объяснил почему. Пока туда лезли, было не так страшно. Вниз Клэ-Р не смотрела, а рядом прыгала по вантам радостная девчонка, невнятно ободряла. Грота-трисель… выше…салинг… Площадка марса — о, Добрый бог, да здесь и стоять негде…

И стоять, и даже сидеть, было где. И «Коза» была милостива — раскачивала вполсилы. Сердце бывшей гианы перестало к горлу взлетать. Хотя вниз, на палубу, напрасно, все-таки взглянула. Какая же шхуна крошечная. Стояли коротышки, смотрели вверх. Сонный Сиплый из кубрика выбрался, башку задрал. Сверху совсем квадратным огр казался. И из камбуза худой мерзавец высунулся…

Больше вниз Клэ-Р смотреть не стала. Го горизонты показывала — гордо, будто все это ей одной принадлежало. Оттенки серого, бледно-желтого и лазоревого, ветер, как тысяча гекконов насвистывающий, облака, на перья сказочных птиц похожие. Север далекий, запад, восток… Юг, на который «Коза» стремилась. Не было там ничего, на юге. Море, море, и море… И хорошо было, в это никуда идти…

Спускалась Клэ-Р в одиночестве. Когда на палубу ступила, ноги и руки от напряжения тряслись. Хорошо не было никого. Только капитан, стоящий за штурвалом. Погрозил кулаком в просторной, рабочей перчатке — чего без приказа по вантам гуляете? Погрозил и ухмыльнулся ехидно.

— Мы партнеры или нет?

Клэ-Р с Сиплым возились с кабестаном, и огр, конечно, не мог упустить случая за живое подергать.

— Отстань, я палец прищемлю.

— Голову прищеми. От нее все зло.