— Аум! Рв-ыыы! — из-под морды остервеневшей Го брызнула темная струя.

— Пошли, говорю! — пират ухватился за задние пятнистые ноги, потянул. Оборотниха вроде бы хотела лягнуться, опомнилась…

— Копыта! — скомандовал Морверн. Го перевернулась на спину, яростно топорща усы, задрала лапы. Пират нацепил на нее толстые носки…

В растревоженном Мучном орали на разные голоса. Ударил колокол. Кто-то, взобравшись на крышу уже махал факелом…

Но родственники уже неслись по тропке к Приливам. Хвост Го мелькал где-то впереди — летела оборотень беззвучно, тщательно выбирая утоптанный путь.

— Да ну вас в корму стурвормью, — обозлился Эри, немедленно начавший отставать. — Может мне прямо здесь сдохнуть?

Морверн на ходу забрал один из арбалетов:

— Не гунди, озерный. Засиделись мы. С твоей сестрицей, если у нее уголек раздутый под хвостом, сидеть еще то удовольствие. Что в сумку-то напихал?

— Посуды немного. У нас-то…

— Тьфу, тебе, рукоблуднику кухонному, разве втолкуешь…

У мостика пришлось приостановиться. Го была уже двухногой, и требовалось это безобразие плащом прикрыть.

— Ладно, давайте в обход к лодке. А я через Проливы, — сказал Морверн, прислушиваясь к шуму. В Мучном продолжали звонить и орать, в Приливах тоже азартно вопили: тамошний народ всякие пожары и прочие развлечения, позволяющие ловким людям поживиться, просто обожал.

Эри с сестрой шли по льду ручья. До моря здесь было рукой подать, если, конечно, в полынью не угодишь.

— Я воих агрызла. Ама, — не без гордости поведала Го.

— Ловко. А жрать их обязательно было?

— То жрал?! Оловы отгрызала. По-огровски. Оловы трудно. Не умею.

— Научишься. Давай-ка на берег. Тебе-то искупаться не помешает, а мне, вроде, незачем.

Умывали Го уже на берегу моря. Умелый кровожадный оборотень фыркал, и норовил уклониться — вода была ледяной, да еще и жутко соленой. Кровь отмыли, лодку, спрятанную в камнях, подготовили. Тут и Морверн подошел.

Отплыли. Лодка была чужая, непривычная. Эри кряхтел, ворочая грубыми веслами. Слегка штормило, в лицо летели брызги. Злопамятная Го хихикнула.

— В общем, ничего, — хмуро сказал Морверн. — Достойно ушли. Вроде это и не городская стража за нами ходила, да все равно. Ну их, мудотрясов. В Приливах я сказал, что вы пропали, и я с арбалетом вас искать иду. Не удивятся. Нынче все знают, что на Мучной целый отряд огров наскочил. Едва отбились. Геройский народ в Мучном.

— От еня не аждый отобьется, — радостно подтвердила хвостатая «огрша».

— Ты зачем грызешь что попало? — вкрадчиво осведомился Морверн. — Оглохла? Уши кровью залило-забрызгало?

— Уши оловинчатые. Сам иноват, — нежно напомнила дева.

Пират зарычал.

— Вы, конечно, обсуждайте, на меня не отвлекайтесь, — вмешался Эри. — Но плывем-то мы куда? А то я пока прямиком на Добрую правлю.

— Можно и туда. Но не сразу, если к хиткам не торопимся, — пробурчал Морверн. — Мы тут умишком пораскинули, и решили в Луик двинуться. Возражать будешь?

— Не особенно. Вот только если на лодке двигаться, то опять же у хиток окажемся.

Го фыркнула:

— Он е знает. Лиже к северной ороге ыгребем. Потом с обозом. Оговорено уже давно.

— Да уж, ты-то, чучело недоделанное, уж договаривалась-договаривалась, — проворчал «дядюшка». — Ладно, говорю же, — не так плохо вышло. Еще два-три раза, и сами без меня управитесь…

Скрипели колеса по укатанному снегу. Скрипели, а обоз словно целый день на месте топтался.

Клэ-Р съежилась на соломенной подстилке. Жесткая тряская телега давно перестала невыносимой казаться. Пятые сутки пути, тут не усталость, а уже полное отупение гиану сковало. Отупение, как известно, недуг не слишком болезненный. Иные люди, вон, вообще без мозгов всю жизнь обходятся, и ничего.

Мимо телеги прошел горожанин в заплатанной куртке. Вечно хмурая рожа, у бедра болтается странноватый кинжал, вроде здоровенного кухонного ножа со странной гардой. Ругается урод ужасно, — вчера, когда у кузнечного фургона ось лопнула, так сквернословил, что Клэ-Р и трети ругательств не поняла. Конечно, эти задержки кого угодно из себя выведут, ведь и дня не проходит, чтоб в обозе не стряслось какой-нибудь глупости. Но нельзя же такими проклятиями богов гневить?

Обоз был длинен и многочислен. Зимой малым числом в дальнюю дорогу только безумцы пускаются. А здесь почти полусотня повозок: в основном длинные «драккарные» телеги, запряженные парами огромных медлительных лошадей. Раньше Клэ-Р и не подозревала, что бывают такие огромные кони и такие нелепые колесные экипажи-каракатицы. С виду смешно: две пары скрипучих колес с крошечными настилами и всё это соединено единственным длинным брусом. Клэ-Р с поклажей утроилась на заднем «насесте», и потому спину своего возницы — болтливого тощего типа из Угрей, видела в десяти шагах от себя. Хоть в чем-то везло, расспросами пассажирку не так достает. Вообще-то, эти длиннющие телеги предназначались для перевозки отборного «корабельного» леса и уже изготовленных частей драккаров. Обратно обоз вернется тяжело груженый: мачты повезут, доски для обшивки, замысловатые штуки, которые «шпангоутами» называют. Огр полагал, что это конструкции вроде корабельных ребер. Клэ-Р никогда не думала, что за досками для драккаров путешествуют в такую даль. Будто в Авморе леса не хватает. Оказывается, все бревна различны, и кое-кто готов тащиться за проверенным качественным материалом одни боги знают в какую даль. Нет, даже гиане приходилось слышать о знаменитой верфи Луика. Городок этот затерялся где-то на самом севере, в местах необжитых, совсем диких. Там даже замка нет, лишь два дуна, охраняющих побережье от злопамятных толстунов. Казалось, глушь позабытая, но ведь ежегодно заказывают там корабельные части, и даже оплачивают авансом, чтобы конкуренты брус или эти самые «шпаны и гоуты» не перехватили. Леса лучше, чем в Луике не бывает, мастера там древними дарками обученные, древесину сушат и вымораживают с колдовством изумительным. О, пута их заслюнявь, и какой же только ерунды гиане в пути наслушаться пришлось. Огр внимал россказням возчиков с любопытством, даже норовил с «хозяйкой» поделиться, но Клэ-Р отговорилась тем, что совсем дурно себя чувствует.