Но, несмотря на все малоприятные издержки, в результате ваучерной приватизации в стране появилось сорок миллионов акционеров – физических лиц, поменявших свои ваучеры на акции различных предприятий. Это число даже превышало численность акционеров в США. Так был создан нормально функционирующий фондовый рынок. На мой взгляд – это один из важнейших результатов ваучерной приватизации.

Другим важным результатом приватизации стало появление огромной массы собственников в стране, то есть людей, которым есть что терять. Советский режим в течение 70 лет искоренял частную собственность и частнособственническую идеологию в стране – сначала каленым железом, а потом промыванием мозгов.

В этом смысле экономическая реформа в странах Восточной Европы была несколько проще. Там за послевоенный период так и не удалось полностью искоренить частную собственность – повсеместно существовал мелкий бизнес, который принадлежал конкретным людям и семьям. Были живы и люди, которые помнили, как функционируют законы рынка и почему нужна частная собственность. Поэтому возрождение среднего класса, а вместе с ним и социальной стабильности было более легкой задачей.

Россия же, где доминировал рабочий класс, которому «нечего терять, кроме своих цепей», в первые годы реформы постоянно стояла на пороге новой революции, постоянно рисковала вернуться назад в коммунистическое прошлое.

Приватизация же создала довольно мощную, в сорок миллионов человек, армию собственников, у которых появилось что-то, что можно потерять при новой смене политического режима. Если бы не они, то выборы 1996 года могли привести к возврату власти коммунистической партии.

Сейчас уже почти что все знают, что такое Российская Торговая Система (РТС). Почти все знают, что такое ММВБ. Почти все знают, что такое акции «Газпрома» и как можно заработать на акциях Сбербанка… При этом практически ни в одной посткоммунистической стране, начиная с Монголии и кончая Венгрией и Югославией, большинство людей ничего похожего даже представить себе не могут. Не знают, что можно заработать на акциях местного банка или местного автомобильного завода и еще чего бы то ни было. У них просто нет такой возможности. Нет и, скорее всего, никогда не будет. Фондового рынка как такового в этих странах попросту не существует.

У них не существует механизма перекачки капитала из более эффективных отраслей в менее эффективные и от физических лиц к компаниям и назад в виде дивидендов. Единственным каналом перекачки финансов в этих странах являются банки. Банки при этом в основном западные. Не дочерние банки, как в России, а преимущественно филиалы, а разница между филиалом западного банка и дочерним банком практически достигает космических масштабов.

Филиал не обладает собственным балансом, он пользуется балансом всего материнского банка. Поэтому он, по определению, может выдать кредит почти любой величины, под любой процент. В масштабах глобального банка это будет незаметно. Филиал может спокойно работать и ждать, пока все остальные банки умрут, а затем взять монополию в свои руки. Нечто подобное, собственно, и произошло в нескольких странах Восточной Европы, где национальная банковская система – большая редкость.

А вот в России, несмотря на огромное внешнее давление, ничего подобного не произошло. Хотите открыть дочерний банк – нет проблем: регистрируйте компанию, капитализируйте ее, вводите капитал, но пускай все подчиняется банковскому надзору Центрального банка России, а не вашего американского или европейского. Все банки в России действуют по единым национальным правилам, все находятся в равных конкурентных условиях. Это очень либеральное правило, дающее всем игрокам одинаковые шансы.

Итак, в России был создан фондовый рынок, которого нет ни в одной посткоммунистической стране. И это фантастическое достижение! В государстве, таким образом, образовался альтернативный источник финансирования и сложился механизм равноправной конкуренции банков. Поэтому сейчас предприятие может обратиться в банк за кредитом, а может выпустить облигации. С юридической и финансовой точек зрения это абсолютно схожие процедуры с целью временного привлечения необходимых средств.

Но на фондовом рынке дешевле, а в банке чуть-чуть дороже.

Банк предпочитает стопроцентно контролировать свои вложения, захочет взять что-то в залог, он, на всякий случай, посадит своего представителя в бухгалтерию предприятия – надзирать, как бы чего не вышло…

Фондовый рынок действует иначе. Предприятие, выходящее на рынок ценных бумаг, обязано регулярно, каждый квартал, публиковать свою финансовую отчетность, демонстрируя тем самым полную открытость своего бизнеса.

Механизмы разные, и каждый из них востребован, но самое важное – то, что они конкурируют между собой. Конкуренция препятствует возникновению ситуации, когда, например, какой-нибудь местный банчок, который находится под покровительством местного губернатора, пользуясь своим монопольным положением, душит какое-нибудь неугодное «хозяину» предприятие. В этом случае предприятие может выпустить облигации, которые будут доступны всем банкам страны и, таким образом, получить кредит по рыночной ставке.