Мариан Пауэлл пора было проводить электрошоковую терапию. Среди пациенток она была одной из самых молодых, почти подросток, как Кэти Уэбб. Что-то в ее лице – возможно, заостренность и изможденное выражение – наводило на мысль о нищете и тяготах. Мне много раз приходилось видеть подобные лица, особенно в Ист-Энде. Девушка с таким лицом пережила голод, насилие, жестокие лишения.

Сестра Дженкинс помогла мне провести процедуру – 110 вольт за почти половину секунды. Далее я направился к Элизабет Мейсон, ей должны были делать электроэнцефалограмму – обычная процедура. Я закрепил электроды и стал следить за показаниями прибора. Минуту спустя колебания сделались менее выраженными. Состояние больной менялось. Эти новые, низкоамплитудные волны были похожи на те, что фиксируются при бодрствовании, но Элизабет Мейсон определенно спала. Ей стал сниться сон, глаза поворачивались туда-сюда, словно она была зрительницей на теннисном матче и следила за мячом.

Тут я в первый раз заметил интересный феномен. Впрочем, тогда я не обратил на этот факт особого внимания. Только когда несколько раз становился свидетелем этого необычного явления, сообразил, что имею дело с чем-то экстраординарным, требующим внимательного изучения. Единичное явление такого рода может оказаться просто случайным. Но когда то же самое стало повторяться регулярно, я насторожился.

Пациентку, спавшую рядом с Элизабет Мейсон, звали Селия Джонс. Ей тоже начал сниться сон. Потом к ним присоединилась Сара Блейк, вслед за ней – Кэти Уэбб. Выходило, что всем снились сны, кроме Мариан Пауэлл.

Стюарт Осборн приехал в субботу утром и вел себя еще нахальнее обычного. Вдобавок сообщил, что купил новую машину, и настоял, чтобы я непременно вышел ее посмотреть. Я последовал за Осборном и сразу понял, почему у этого типа такой надутый вид. На дорожке был припаркован элегантный красный кабриолет. Верх был опущен, хромовые фары и бампер сверкали неестественно ярко.

– Эм Джи Ти Эф, сто пятьдесят лошадиных сил, – с гордостью доложил Осборн. – Двигатель мощнее, чем у прошлых моделей, и охлаждающую систему усовершенствовали. Чуть нажал на педаль – и уже летишь. – Осборн погладил капот, словно перед ним стояла не машина, а породистая кобыла. – А посмотрите на решетку радиатора. Вот, встаньте рядом со мной, наклонитесь. Обратите внимание, какой угол.

Для пущей убедительности он поднял руку и прочертил в воздухе диагональ.

Вынужден признаться, я страшно ему завидовал. Пройдет много лет, прежде чем я смогу позволить себе такой шикарный автомобиль. Откуда у Осборна столько денег? Должно быть, у него есть какие-то другие средства к существованию. Зарплаты начинающего психиатра на спортивную машину явно не хватит.

– Впечатляет, – пробормотал я. – Даже очень.

Осборн подмигнул и сказал:

– Не обижайтесь, старина, но я рассчитывал впечатлить совсем не вас. – Кивнув на здание больницы, Осборн прибавил: – Ну, кто на этот раз дежурит? – Он наклонился, поглядел на свое отражение в зеркале бокового обзора, быстрым движением пальцев пригладил волосы и усы. – Сестра Грей? Сестра Тёрнер?

– Сестра Тёрнер, кажется, уехала.

– Правда? Куда?

– В Лондон, навестить мать.

Осборн фыркнул и выпалил:

– Знаем, знаем, кого они на самом деле навещают…

– Может быть, но я не в курсе.

– И что, вам совсем не интересно?

– Прошу прощения?

– Ни капельки не любопытно?

– Вообще-то нет.

Осборн демонстративно округлил глаза:

– Вы меня разочаровываете, Ричардсон.

Я покачал головой и устало произнес:

– Надеюсь, вы уже закончили подкрашивать губы, пора приступить к делам.

Осборн рассмеялся:

– Отличная шутка, Ричардсон! А вы, я смотрю, не совсем безнадежны! Что будете делать в выходные? Какие планы?

– Я занят. Нужно осмотреть будущую пациентку, женщину по имени Хильда Райт.

После визита Розенберга Мейтленд оставил мне все необходимые бумаги.

– А я думал, вы по субботам и воскресеньям отдыхаете, – проговорил Осборн, поправляя галстук.

– Да, я тоже так думал.

К десяти часам утра я доехал на велосипеде до Данвича, прибрежной деревеньки, находившейся в миле от вересковой пустоши. По пути встретились руины старого аббатства, и я остановился посмотреть. От первоначального строения почти ничего не осталось, а то, что уцелело, не представляло особого интереса. Видимо, лучше всего сохранилась трапезная. Пол и потолок провалились, но высокие стены стояли крепко. Я шагнул в арочный вход и заметил, что на дальнем краю поля пасутся лошади. Место было романтическое: небольшой подъем по склону – и взгляду открывалось море. Я бы с удовольствием задержался подольше, но дул сильный ветер.

В деревне я не смог сам найти дом Хильды Райт и зашел в трактир узнать дорогу. Владелец был неприветлив и подозрителен. Только когда я заверил его, что перед ним врач, и показал черную докторскую сумку, мужчина стал более дружелюбен. Возможно пытаясь компенсировать былую грубость, он начертил для меня схему на обрывке бумаги и обозначил цель крестиком.

После долгой езды на велосипеде я страдал от жажды, поэтому, хотя и был, строго говоря, на работе, заказал пинту пива. Напиток оказался хорош, от него исходил приятный аромат солода. Я посмотрел по сторонам и заметил на стене фотографии коричневатых тонов. На них был зафиксирован процесс постепенного разрушения церкви в результате эрозии берега. На первой фотографии здание гордо возвышалось на краю скалы, но постепенно она крошилась, церковь все больше уходила под воду, пока наконец не осталась одна нацеленная в небо каменная башня. Я встал, чтобы рассмотреть фотографии поближе.

Заметив мой интерес, владелец объяснил, что в Средние века Данвич был процветающим морским портом и одним из крупнейших городов Англии. Но вода постепенно стала наступать на сушу, отчего все – порт, склады, роскошные дома купцов, рыночная площадь – ушло на дно морское. Трудно было поверить, что в таком тихом месте могла произойти катастрофа подобного масштаба. Однако владелец заверил, что все это – истинная правда. Даже поведал, что звон колоколов затонувших церквей, когда-то весьма многочисленных, до сих пор раздается из-под воды по ночам. Тут я осушил стакан, поблагодарил за помощь и поспешил уйти. Я был не в настроении выслушивать байки.