Когда мне исполнилось девятнадцать, я переехала в Калгари. Любой, чье детство прошло в Альберте, уверен, что Калгари – это большой город, полный возможностей, стоящий в кольцах хайвеев под лесом из стеклянных башен. Еще это город-нефтяник, где биржевые маклеры и менеджеры энергетических компаний день и ночь качают и продают нефть, огромные запасы которой находятся в земле у них под ногами. Я приехала в 2000 году, в самое тучное для города время. Цены на нефть росли как на дрожжах: в течение года они удвоились, а под конец утроились. Калгари процветал. Повсюду шло строительство, наперегонки открывались шикарные рестораны и магазины.

Мой бойфренд Джеми, выросший на ферме к югу от Ред-Дира, приехал со мной. Он был годом старше меня. Мы начали встречаться восемь месяцев назад. Темноглазый и темноволосый, он был красавчик в стиле Джонни Деппа. Мне казалось, что он даже симпатичнее. У него были узкие плечи и сильные руки, которые помогли ему освоить профессию плотника.

Мы любили бродить по секонд-хендам, покупая одежду, которая, как мы считали, подчеркивает нашу индивидуальность. Джеми носил ковбойские рубашки с перламутровыми пуговицами, а я – все блестящее и вдобавок огромные серьги. Джеми умел играть на всех инструментах, от губной гармошки до банджо и скрипки. Он распевал любовные песни под гитару. Когда нужны были деньги, он нанимался на стройку, но чаще всего сидел дома, рисовал или музицировал. Я была от него без ума и верила, что в Калгари ему удастся записать CD или даже заключить контракт на несколько дисков. Я считала, что город даст нам новый старт, но вот только для чего – я пока не представляла.

Мы сняли однокомнатную квартиру в грязной многоэтажке в центре. Кроватью нам служил матрас на полу. Джеми покрасил стены в ванной желтой краской, я расставила на подоконнике горшки с цветами. Жизнь в один момент переменилась – стала городской, взрослой. Но и чертовски дорогой. Я нашла работу в магазине одежды, в той же сети, где работала, будучи ученицей старших классов. Джеми, который хотел устроиться на стройку, временно пошел мыть посуду в «Джой Томатоз» – модный ресторан в молле «Ю-Клэр Маркет». Наших совместных доходов едва хватало на оплату квартиры.

В один из дней, вскоре после нашего приезда в Калгари, я надела зимнее пальто – то есть винтажный кожаный пиджак с огромным меховым воротником – и вышла на улицу, держа под мышкой конверт с кучей резюме. Я хотела попытать удачи в должности официантки. Я никогда не работала в ресторане, но, увидев девушек из «Джой Томатоз», почувствовала смешанное чувство зависти и восхищения: они рассекали по залу на шпильках. Джеми говорил, что они зарабатывают много денег.

День был холодный, дул пронизывающий ветер, и первое место, куда я зашла – просто думая немного согреться, – был японский ресторан с черным блестящим суши-баром и люстрами в виде фонарей. Стояло послеобеденное затишье. В динамиках тихо пульсировала музыка техно. В дальнем углу сидели несколько человек, собравшихся, по-видимому, на деловой ланч. На столе перед ними были разложены бумаги.

Я робко подала свое резюме грациозной японской официантке, промычав, что я в городе недавно, поблагодарила ее и повернулась, чтобы уйти, уверенная, что мне откажут.

– Эй, постойте! – вдруг окликнули меня.

Ко мне подошел один из мужчин, сидевших за столом в углу, лет тридцати на вид, с выдающейся челюстью и квадратным подбородком, как у Супермена.

– Вы ищете работу? – спросил он.

– Э-э… да, – ответила я.

– Считайте, что нашли.

Это был Роб Свидерски, менеджер ночного клуба «Дринк», который находился в нескольких кварталах от японского ресторана и принадлежал тому же ресторатору. Роб предложил мне разносить коктейли. Я заколебалась. Нет, я была польщена его предложением – друзья, бывавшие в Калгари на вечеринках, говорили мне, что «Дринк» – дорогое и модное место, – но я хотела работать в ресторане, а не в клубе. Считалось, что ресторан престижнее.

Когда я отказалась, Роб рассмеялся:

– Выходит, деньги вам не нужны? Попробуйте поработать хотя бы неделю, даже одну смену. Не понравится – уйдете.

Мы договорились, что я приду на следующий вечер. Он даже не спросил у меня резюме.

«Дринк» занимал угол квартала, с рестораном и пятью барами, предлагавшими сорок видов мартини. С высокого потолка свисали горящие, как созвездия, люстры. Посреди бара был деревянный танцпол и лестница, ведущая в огороженную бархатными канатами ВИП-зону. Посетителей обслуживали двадцать официанток, все красотки в туфлях на высоких каблуках и в стильных платьях. Они разносили напитки на маленьких круглых подносах с резиновыми накладками, чтобы стекло меньше скользило. Несколько девушек представились, прочие лишь взглянули на меня довольно холодно. Вскоре я узнала, что тут конвейер из официанток, потому что многие не справляются с выполнением заказов, проливая напитки, а другие не способны соответствовать имиджу заведения, который Роб определял на рабочих собраниях раз в неделю как «стиль и секс».

– Если вы выглядите дешево, то до свидания.

Под командой Роба «Дринк» превратился в самый модный клуб города. По вечерам сюда стремился весь корпоративный Калгари, смешиваясь с более гламурной, отвязной публикой, активно практикующей пикап. Сюда после матчей приходили игроки НХЛ, заезжие рок-звезды, нефтяные бароны швырялись тут деньгами. По выходным у входа образовывалась очередь пятеро в ряд, длиной в целый квартал.

В первую ночь я работала с десяти до двух. Я надела туфли на шпильках, длинные золотые серьги и свое лучшее платье. Мне дали поднос, объяснили, как принимать заказы и печатать чеки, и поручили для начала обслуживать тихий уголок у дальней стены бара. Я бегала туда-сюда, между баром и пятью столиками, нося охлажденные мартини и толстые бокалы виски. Мои клиенты – с виду бизнесмены – вежливо благодарили и протягивали свои кредитки. В конце смены коллега по имени Кейт показала мне, как на компьютере вычитать из оплаты мои чаевые. За четыре часа я заработала пятьдесят долларов, в дополнение к жалованью, и была на седьмом небе от счастья. Вот только Джеми, узнав, что я работаю официанткой в баре, разозлился. «Ничего, – думала я, – пусть привыкает. Деньги есть деньги, и не важно, где их зарабатываешь».

– Ну, как успехи? – поинтересовалась Кейт, заглядывая мне через плечо. – Ой, – болезненно поморщилась она, увидев общую сумму выручки, – сурово.

Я не поняла, что это значит.

Так я разбогатела за одну ночь. Во вторую ночь мне снова поручили этот мертвый угол, но вскоре там появилась группа шумных брокеров, которые начали заказывать «Кристал» ценой три сотни за бутылку. Домой я вернулась под утро, заработав пятьсот долларов чаевых. В течение следующих месяцев я выросла до обслуживания крупных секций при большом наплыве посетителей. Я купила красивые туфли и несколько элегантных коктейльных платьев. В хорошую смену я получала семьсот долларов, а в самую лучшую – тысячу. Банкноты я прятала в жестяную коробку в кухонном шкафчике, а когда коробка заполнилась, стала совать их в морозильник. Пока одна официантка не сказала мне, что воры первым делом ищут деньги в морозилке. Тогда я завела счет в банке.