Но, конечно, одно дело представлять, и совсем другое - столкнуться с реальностью, правда?

Дверца BA-609 начала медленно открываться.

Андреа почувствовала какое-то движение за спиной. Она собиралась уже повернуться, когда ее прижали к полу, щекой к палубе. Она ощутила теплый металл под кожей, а в это время кто-то уселся ей на спину. Андреа попыталась пошевелиться, приложив все силы, но не смогла двинуться. Тяжело дыша, она посмотрела в сторону конвертоплана и увидела, как оттуда спустился темноволосый и элегантный молодой человек в очках и спортивном блейзере. За ним следовала какая-то зверюга весом в сто кило, по крайней мере, так показалось Андреа с пола. Когда зверюга посмотрела в ее сторону, Андреа не заметила в карих глазах никакого выражения. Уродливый шрам пересекал лицо от левой брови до подбородка. И наконец, вышел тощий и низкий человечек, весь в белом. Нажим на ее голову усилился. Она едва могла разглядеть последнего пассажира, как он уже скрылся из ее ограниченного поля зрения, в котором остался только кусок палубы, где скользили, с каждым разом всё более лениво, тени винтов.

– Отпустите меня уже! Этот чертов свихнувшийся параноик уже ушел, он уже в своей каюте, так что слезь с меня, козел!

– Сеньор Кайн вовсе не сошел с ума и не страдает паранойей, - сказал агрессор по-испански.
– Боюсь, что он страдает агорафобией.

Это не был голос одного из моряков. Она прекрасно помнила этот вежливый, чистый, серьезный и ритмичный тон, так похожий на голос Эда Харриса. Когда нажим на спину ослаб, Андреа резко встала.

– Вы?

Перед ней стоял отец Энтони Фаулер.

Их было двое. Один значительно выше другого ростом и намного его моложе. Именно поэтому, в знак уважения к своему спутнику, он всегда бегал за едой и кофе. Его звали Назим, и было ему девятнадцать лет. Почти полтора года он состоял в группе Харуфа и был этим счастлив. Он нашел смысл всей своей жизни, свой путь.

Назим боготворил Харуфа. Они познакомились около полутора лет назад в Нью-Джерси, в мечети на Клайв-Коув. Это место прямо-таки кишело радикалами, как называл этих людей Харуф. Назим любил играть в баскетбол возле этой самой мечети; здесь он и сошелся со своим новым другом, хотя тот был старше его на добрых двадцать лет. Назиму льстило, что взрослый, мудрый человек, к тому же образованный, снизошел до разговора с ним.

Он открыл дверцу машины и попытался втиснуться на переднее сиденье. Это не так-то легко, когда твой рост метр девяносто.

– Поблизости я нашел только "Бургер-Кинг". Я принес салаты и гамбургеры, - с этими словами он протянул Харуфу пакет с едой, а тот улыбнулся в ответ.

– Спасибо, Назим. Хотя я должен сделать тебе замечание, надеюсь, ты не обидишься?

– Почему я должен обидеться?

Харуф вытащил из картонной коробки гамбургеры и выбросил их в окно.

– В эти гамбургеры из "Бургер-Кинга" пихают всё, что ни попадя. Им ничего не стоит добавить туда свинину, - пояснил он.
– Не халяльная еда. Хотя салаты там хороши.

Назим немного огорчился, хотя в то же время его это воодушевило.

Харуф был его учителем. Когда Назим совершал ошибку, он поправлял его с уважением и доброй улыбкой. Этим он выгодно отличался от родителей Назима, которые после его знакомства с Харуфом только и знали, что кричали на сына, и тот убедил его ходить в другую мечеть - поменьше, но более "праведную".

Имам этой новой мечети не только читал Коран по-арабски, но и проповедовал на этом языке. Назим, несмотря на то, что родился в Нью-Джерси, тоже превосходно читал и писал на языке Пророка. Ведь его семья приехала из Египта.

Слушая гипнотическое бормотание имама, Назим потихоньку начал видеть свет. Он сошел с того пути. по которому его вела жизнь. Оценки у него были хорошие, и он мог бы поступить в колледж и учиться на инженера, но Харуф нашел ему лучшее занятие в бухгалтерской компании под руководством правоверного человека.

Его родителям всё это очень не нравилось. Например, они никак не могли понять, почему сын взял привычку молиться, заперевшись в ванной. Но в конце концов, как ни огорчали родителей подобные перемены, до поры до времени они их всё же терпели. Но потом произошла эта история с Ханной.

С каждым днем молодой человек выказывал всё большую нетерпимость. И вот однажды его сестра Ханна, старше его на два года, вернулась домой после дружеской вечеринки около двух часов ночи и в легком подпитии. Назим даже не ложился спать, дожидаясь ее возвращения и, едва сестра переступила порог, принялся осыпать ее упреками и оскорблениями, расписав в особо ярких красках ее манеру одеваться и то, что она вернулась навеселе. Ханна в долгу не осталась, и дело окончилось скандалом. Когда же между ними встал отец, Назим ткнул его пальцем в грудь.