– Они тоже несут стражу, – заметил он.

Недолгое общение с драконами заставляло солдата испытывать определенное сочувствие к летчикам. Он задумался: направили Боршоша на Обуду оттого, что тот может принести пользу, или просто какому-то умнику на большой земле забрела в голову мысль.

– Пускай несут, – согласился лозоходец. – От них своя польза, от меня своя. Они ничего не увидят ночью, а я могу ощутить угрозу в любой час. Когда начнутся зимние бури, днем от драконов тоже будет немного проку. Я могу работать в любую погоду.

– А… – выдавил Иштван, ухитрившись в один звук уложить «Может, от него и правда будет польза». Боршош рассмеялся. Иштван стыдливо потупился – он не думал, что перевод окажется столь очевиден.

– В Соронге, – заметил он, пытаясь загладить вину, – есть одно местечко – я про деревню, а не про холм, – где очень славные девочки. Если хотите, могу показать.

– В первую очередь – долг, – промолвил Боршош сурово, точно был истинным дьёндьёшским воином, а не колдуном, получившим капитанские нашивки, только чтобы командовать простыми солдатами вроде Иштвана. – В первую очередь – долг. А как его исполним…

Пекка нацарапала очередное уравнение. Неотвратимая логика математики делала очевидным следующий шаг еще до того, как чародейка нанесла на бумагу очередную формулу. Она и не стала ее записывать. Вместо этого Пекка глянула в окно на пляшущие на ветру снежные хлопья. Перед мысленным ее взором стоял не очередной шаг пути, а конечная его точка.

– Все сходится, – выдохнула она. – Если докопаться до корней, до самых корней мира, вся магия оказывается единосущна.

Доказать это она не могла. Пока – нет. И не знала даже, сумеет ли отыскать доказательство. Одно дело – понимать, куда ведет цепочка уравнений, и совсем другое – отыскать каждое звено в ней. Даже если путь отыщется, Пекка не могла быть уверена, что в конце его отыщется что-то путное. Волшба, над которой трудился Лейно, была прикладной, практической, определенной; все разработки ее супруга и его товарищей тут же шли в дело.

Но Пекка не могла отделаться от ощущения, что, если ей удастся докопаться до корней в своих теоретических изысканиях, новой моделью бронепопонок для бегемотов результат не ограничится. Чародейка скривила губы. Этого она тоже не могла доказать. А без доказательств все остальное – пустые раздумья.

Пекка осознала внезапно, что зубы ее стучат. Это кое-что доказывало – что она большая дура. Это же надо было так глубоко задуматься над вопросами теории волшебства, чтобы замерзнуть мало не до смерти! Поднявшись, она набрала в совок угля и заново разожгла печку в углу кабинета.

Комната едва успела прогреться чуть-чуть, когда в дверь постучали. Грубо возвращенная к реальности, Пекка хлопнула себя ладонью по лбу.

– Лейно меня убьет! – воскликнула она, вскакивая на ноги.

И действительно, ее муж стоял за дверью. Бить жену Лейно не стал – такое поведение пристало бы ункерлантцу или альгарвейцу (хотя последний, без сомнения, наденет перчатки, прежде чем бить женщину), – ограничившись куусаманским аналогом – суровым взглядом.

– Ты забыла, что у твоей сестры сегодня прием? – поинтересовался он.

– Ага, – призналась Пекка, понадеявшись, что муж без слов поймет, как ей стыдно. – Не выношу, когда начинаю вести себя, словно рассеянный чародей из анекдота! Но раз уж ты вспомнил, я уверена, что мы не опоздаем. Дай только накидку возьму.

Умиротворенный Лейно почти не бурчал, пока они шли по городку каянского городского колледжа и добирались становым караваном до ближайшей к их дому остановки. Сугробы не мешали двигаться вагонам. Для настоящих буранов время еще не пришло. Глубокой зимой с юга порою наносило столько снега, что заносы достигали крыш караванных вагончиков.

Поднимаясь по крутому склону к дому Элимаки, чтобы забрать Уто, Пекка старалась не вспоминать, что бураны скоро начнутся.

– Слава силам горним, наконец-то! – воскликнула Элимаки, когда они с Лейно появились на пороге.

Лейно расхохотался.

– Не надо быть чародеем, чтобы предсказать – тебе и сегодня хотелось запихнуть нашего сына и наследника в упокойник?

– Ну, вообще-то да, – созналась сестра Пекки и добавила, защищаясь: – Очень тяжело прибираться в доме, когда под ногами путается мальчишка.

– Не тяжело, – поправила Пекка, – а невозможно. Пойдем домой, Уто. – Элимаки испустила невольный вздох облегчения. Чародейка обернулась к сыну: – Что такого ты натворил сегодня?

– Ничего! – Уто, как обычно, был сама невинность. Пекку, как обычно, его представление не убедило. Лейно – тоже, однако явное его веселье не вселяло в мальчишку должной дисциплины.

Чародеи отвели сына домой, накормили соленой колбасой из дичины – его любимой – и уложили в постель. Когда Уто засыпал, его не могло разбудить и боевое ядро. Мальчишка мог натворить немало шкод, но можно было не опасаться, что он поднимется посреди ночи и устроит тарарам. Дом Пекки окружали защитные чары – покупные, установленные Лейно и ее собственные – так что чародейка не опасалась оставлять спящего Уто в одиночестве. Если что-нибудь и случится, они с Лейно узнают об этом сразу же и вернутся через несколько минут. Но ничего дурного Пекка не ожидала. Куусамане были в общем и целом мирным, законопослушным народом.