– Мы не обо мне сейчас говорим, женщина.

– Ляля меня зовут! – громко напомнила она.

– Хорошо, Ляля, – с ударением на кукольном имени произнес я, уже теряя терпение, – вы хотели рассказать мне о Евгении Зайцеве.

– Склерозом не страдаю! – злобно зыркнула она в мою сторону. – Так вот, к той дурехе два крутых мужичка подъехали. Им Женька где-то дорогу перебежал. Вот и решили они его в обществе голых девиц заснять, компромат состряпать. Пообещали ей хорошие деньги, если порошок в его стакан положит и сообщит потом о выполненной работе. Даже аванс в три штуки баксов отстегнули – денежки по тем временам немалые.

– И она вам все это рассказала?

– Я же говорю – дуреха. Прибежала с пачкой зеленых, а сама вся в слезах. Сначала деньги взяла, а потом испугалась.

– Значит, не совсем дура, – произнес я.

– Была бы умной, не словила бы пулю. Говорила ей: «Беги из города, пока не поздно». А она: «Конкуренции боишься».

– Так что же все-таки произошло? Она ему подсыпала порошок?

– Нет. Я тогда в деньгах шибко нуждалась и на встречу пошла вместо нее. Кстати, формы у нас с Раиской почти одинаковые были. – Дама явно зациклилась на своей былой, но теперь давно пропитой внешности. Ляля снова налила полстакана. – Семен, ты бы хоть для приличия воды себе налил, а то пью одна, как последний алкоголик.

– Меня жажда не мучает.

– Я ведь могу ничего и не рассказывать, парень, – пригрозила собеседница.

– Ладно. Где у вас чистая посуда?

– Глянь в ванной. Может, отыщешь чего.

Среди груды разномастных чашек мне удалось найти одну целую и более-менее чистую. На всякий случай еще ополоснул ее под краном. Когда вернулся, на столе уже стояла бутылка минеральной воды.

– Давай за встречу. – Она подняла стакан.

У меня почему-то сразу пересохло в горле, но пить минералку все равно не стал, лишь пригубил для виду. Пожалуй, впервые за свою недолгую жизнь в обществе женщины я чувствовал себя не в своей тарелке.

– Твоего папашку я нашла в фойе гостиницы. Неподалеку от здания фонда, в котором он работал.

– Вы знали его место работы?

– Конечно, у меня тогда с ним был долгий разговор о жизни. – Она повернулась к подоконнику, чтобы отщипнуть перо от проросшей луковицы, а я в это время из предосторожности вылил воду в цветочный горшок – мало ли какие бациллы остались на этой чашке, а если хозяйка увидит, что не пью, снова начнет вредничать.

– Может, в магазин сбегать колбаски купить?

– Сиди. Или ты жрать сюда пришел?

– Нет.

– Тогда наливай свою воду и слушай.

Мы опять выпили (я условно).

– Так вот, мы с Женькой поднялись в номер. Поболтали с часик, а когда он мне надоел, вспомнила о порошке. Деньги ведь отрабатывать нужно было.

– А потом?

– Как я и думала, это оказалось не снотворное.

– Неужели яд?

– Точно! Женька, кстати, тоже начал догадываться. Минут за пять до того, как сознание потерял.

– А почему вы «скорую» не вызвали?

– Зачем? Ведь тогда пришлось бы слишком много объяснять. Мне из-за твоего папаши идти за решетку? Вот еще!

Переполнившая меня ярость буквально рвалась наружу. В очередной раз, когда хозяйка повернулась к окну, я с трудом сдержался, чтобы не схватить бутылку и не разбить ее о голову старой проститутки.

– Зато человек был бы жив! – буквально рявкнул я.

– Не думаю. – Убийца моего отца не обратила никакого внимания на всплеск эмоций. Видимо, ей, как и всякому алкоголику, хватило двух возлияний, чтобы достичь равнодушно-тупого состояния. – Если его решили свести в могилу, значит, дело тем и закончится. А чуть раньше или позже не суть важно. Мне тогда еще самой нужно было из гостиницы выбираться. Пришлось постараться уйти не через парадный выход. Серьезные мужики в таких делах быстро за собой подчищают. Я вообще сообщила Раиске о выполнении работы, когда уже в такси домой ехала. Дуреха должна была заказчикам эсэмэской отчитаться.

– Но ведь о его смерти ничего не сообщалось. – Постарался взять себя в руки, чтобы дослушать до конца. – Исчез, и все.

– Обычное дело. Значит, большим людям это было невыгодно. Дождались, когда совсем стемнело, труп через окно спустили и увезли куда подальше. Давай, что ли, помянем раба божьего…

– Он никогда не был рабом, – вскипел я.

– А вот тут ты крупно ошибаешься, сынок. Именно рабом он всю жизнь и был. Уж я-то лучше знаю! – Хмель еще сильнее ударил ей в голову.

– Откуда вы могли его знать? За час беседы составилось компетентное мнение? – Руки чесались ее придушить.

– Если бы час… Твой отец мне всю жизнь испоганил! Ему подобных еще в детстве топить нужно. С виду – мужик как мужик. И силой его природа одарила, и умом… При таких данных любую женщину мог счастливой сделать. А он?! Подобных идиотов еще поискать.

– Да как вы смеете?! – Я вскочил.

– Еще как смею. Я ведь за кого замуж выходила? За пер…спективного банковского служащего. – Ляля начала запинаться на длинных словах. – За полгода до регистрации специально навела справки. Его тогда собирались директором филиала назначить, после чего прямая дорога в столицу. А он, дурак, возьми и откажись! Большие деньги, говорит, портят человека. Чистоплюй, чтоб ему и на том свете икалось. Ну разве он не раб после этого? И в итоге вместо столичной жизни, загранпоездок и курортов я получила двухкомнатную халупу в захудалом городишке и работу медсестры в местной больнице за три копейки. Да при моих тогдашних данных я могла за кого угодно замуж пойти! Три года его уговаривала, половину посуды в доме перебила, а он все твердил про удовольствие делать людям добро. Другим людям! Чужим!!! А мне?! Сволочь! Ненавижу!