– Отличные!

– Странно, что она тебе до сих пор не позвонила. Даже если бы она, к примеру, не знала твоего телефона, то уж нашла бы способ встретиться с тобой, адрес-то известен, послала бы записку, я не знаю…

– Но ничего не произошло. Вот я и решила сама найти ее.

– А чего она сбежала-то от мужа? С мужиком?

– Никто ничего не знает. – Настя задумалась. – Знаешь, она очень любила наши шашлыки в «Прибое»…

– В «Прибое»? Ну уж нет! Я бы на ее месте не стала светиться там, где меня могут искать.

– Так она и не знает, что ее муж уже здесь… Не знает, что ее именно здесь ищут.

– Тогда сходи туда, поспрашивай. Сейчас гостей мало, если она там была, то ее обязательно вспомнят.

– Ладно, Танечка, пойду я… А ты выздоравливай. Ты сейчас где работаешь-то?

– Здесь один цех открылся мясной, вот, пока там работаю… Котлеты упаковываю. Ближе к весне, может, что-нибудь получше подыщу. Очень уж тяжелая работа. Постой… В «Прибое», говоришь, она любила бывать? Дай-ка я позвоню Жанне, подружке своей. Она там официанткой работает. Чего спросить? Как твоя подружка выглядит?

– Рыжая такая, яркая… Красивая!

– Подожди минутку!

Татьяна скрылась в окне и вернулась через мгновение уже с телефоном.

– Привет, Жан…

Пока Татьяна разговаривала с подругой из «Прибоя», Настя успела замерзнуть. Как-то все вокруг потемнело, подул ветер, снег повалил крупными мокрыми хлопьями, ложась на голые кусты и деревья, на плиточный пол террасы, на ступени крыльца. И только от скороварки валил живой, горячий пар, и она шумела, как готовая взорваться бомба.

Татьяна снова высунулась в окно. Вид у нее был разочарованный, губы – поджаты.

– Жанка сказала, что два дня подряд туда к ним наведывались две курортницы, которые явно кого-то дожидались, пили коньяк и заказывали шашлык. Так вот одна из них была рыжая, нервная… Много пила, говорила, даже плакала, очень эмоциональная…

– Две курортницы, говоришь? Без мужчины? Точно две?

– Ну да! А что, она все-таки должна была быть с мужиком?

– Да не знаю я ничего… Но две девушки… Как-то это странно, ты не находишь? – задумчиво произнесла Настя.

– А может, она – лесбиянка?! И потому сбежала от мужа! Вон, Жанка говорит, что они коньяк глушили, нервничали очень…

– А что, все лесбиянки нервные?

– Да нет, но эта, рыжая, точно нервничала, очень, говорит, эмоционально разговаривала со своей подружкой, а потом, прикинь, вдруг как будто бы приходила в себя и принималась выстраивать в ряд солонки, укладывать салфетки…

– Что ты сказала? Постой… Солонки выстраивала в ряд?

И Настя вдруг отчетливо увидела картинку: летняя ночь, они с Надей сидят в ресторане, едят жареную форель, разговаривают, смеются, пьют вино. И вдруг в какой-то момент Настя замечает, что ее подруга начинает выстраивать в ряд солонку, перечницу, баночки с горчицей, кетчупом, даже зубочистки в белой шуршащей обертке укладывает на столешницу в ряд, как павших на поле боя солдат…

– Таня, вот спасибо тебе!!! Это она, она! Как, говоришь, зовут твою подругу? Жанна?

И Настя, помахав на прощание Татьяне рукой, бросилась к калитке.

Казалось, гостиница опустела – не хватало на центральном входе таблички: «Все ушли на фронт!» Так было тихо.

Конечно, не сезон, дураков отдыхать в январе немного.

Тишина в номере была нестерпимой, словно голову Нади обложили ватой.

Она была совсем одна. Не надо было ей отпускать Женю. С другой стороны, разве могла она подвергнуть ее опасности. Ведь развязка совсем близко. В любую минуту в дверь могут постучать люди с каменными лицами и потребовать у нее возвращения денег. Скажут, что перепутали, что не тому, вернее, не той Наде Юфиной отдали сумку с деньгами…

От представленного волосы на голове шевелились, так было страшно. И даже не за себя, за своих детей, бабушку, Бориса.

Им сообщат, что в Лазаревском в гостинице обнаружен труп женщины с признаками насильственной смерти. Труп, по приметам схожий с описанием пропавшей несколько дней назад Надежды Гладышевой.

Борис переживет, он сильный, потом еще раз женится. А вот мальчики, Володя с Денисом, останутся сиротами при живом отце. В лучшем случае их будет воспитывать мачеха, а в худшем… Нет-нет, Борис никогда не отдаст их в интернат. Он не такой. Может, хватит ума отвезти детей на Сенную, к Лере? Но она уже немолода, да и сможет ли воспитать двух мальчишек? Все-таки им нужен отец.

Надя заплакала. Будущее ее семьи показалось ей черным тоннелем, куда она летит с космической скоростью, чтобы рухнуть в пропасть.