– А если музыки нет?

– Тогда нужно о чем-то хорошем подумать. Закрой глаза и вспомни лучшее, что случилось с тобой в жизни. Может, это когда ваша команда выиграла чемпионат или первый поцелуй с твоей первой любовью. Не говори мне, что это было.

Тэйлор скептически взглянул на меня и закрыл глаза. Поначалу его лицо оставалось напряженным, губы плотно сжаты, но постепенно черты его лица смягчались, по мере того как он уплывал на волнах памяти. Затем в уголках его рта появилась тень улыбки. Он уже не был копом, спешащим куда-то по шоссе I-20, он держал в руках кубок или застыл в предвкушении поцелуя с любимой девушкой. Или это было совершенно другое воспоминание. Неважно, где именно он был, главное, что он покинул место, где повсюду были запах бензина и обугленного мяса и крики умирающего человека.

– Потеряйся в этом воспоминании, – сказал я тихо. – Поддайся ему. Что ты слышишь, что чувствуешь, какой запах вдыхаешь?

Тэйлор улыбнулся еще шире.

– Теперь представь, что все погрузилось в яркий белый свет. Разрисуй все золотой краской.

Через пару километров я сказал ему открыть глаза.

– Ну вот. Твоя первая счастливая мысль. Теперь каждый раз, когда стресс начнет затягивать, уходи в нее.

Тэйлор какое-то время смотрел в окно, а потом повернулся ко мне.

– Это что, и правда работает?

– Для меня – да.

– Спасибо, Уинтер, – сказал он, подумав.

– Пожалуйста.

На подъезде к заброшенному заводу я сбросил скорость. Что-то привлекало меня в том, как он выступал из темноты. Западную половину занимали четырнадцать огромных резервуаров для хранения нефти. В высоту они были как минимум тридцать метров и около двадцати в диаметре. Посредине располагались извивающиеся трубопроводы и возвышающиеся дистилляционные установки. Я выключил мигалки, включил поворотник и съехал с шоссе на подъездную дорогу, которая привела нас к главным воротам.

– Небольшой объезд, – сказал я в ответ на вопросительный взгляд Тэйлора.

– Шеперд ждет нас в участке.

– Нет, Шеперд ждет чуда, и он рассчитывает, что мы его совершим. Но этого не произойдет, потому что чудес не бывает.

Тэйлор выразительно посмотрел на меня.

– У нас менее двух часов до окончания отсчета. Мы все согласны, что на нулевой отметке убийца, скорее всего, совершит новое убийство, так?

Тэйлор кивнул

– Значит, он уже похитил следующую жертву.

Тэйлор снова кивнул.

– В этом случае уж лучше мы будем делать что-то полезное здесь, чем сидеть в участке и ничего не делать. Ты уже был там чуть раньше и видел атмосферу. Возьми и умножь ее на десять – вот что происходит там сейчас. Теперь умножь ее на сто – и получишь атмосферу еще через час. Умножишь на тысячу – это будет ближе к полуночи. Напряжение нарастает в геометрической прогрессии. Все сейчас ждут следующего хода убийцы. Они сидят, накачиваются кофеином и гоняют одни и те же мысли по кругу. Я знаю, потому что видел это много раз. Я всегда предпочту предупреждать события, а не реагировать на то, что уже произошло.

Не успел Тэйлор ответить, как зазвонил его мобильный. Он вытащил его из кармана и посмотрел на экран.

– Это Шеперд. Он спросит, где нас носит и чем мы заняты. Что мне ему говорить?

– Скажи, что мы отрабатываем одну гипотезу и скоро приедем.

– Он захочет подробностей.

– Скажи, что я ему все расскажу, когда мы вернемся.

Тэйлору не очень понравились мои варианты. Он еще раз посмотрел на меня и ответил на вызов. Разговор был короткий, он завершил звонок и убрал телефон.

– Не волнуйся, Герман. Если Шеперду нужна будет задница для пинка, я подставлю свою, а не твою.

– С именем промах. И почему мне совсем не легче от ваших обещаний?

Я остановился перед въездом на завод и вышел. Прохладный южный ветер мог только радовать после дневного пекла, но я был рад, что взял с собой кожаную куртку. Я закурил сигарету и подошел к широким трехметровым двойным воротам, с замком на цепи, колючей проволокой сверху и колесами внизу.

Ворота были явно новее, чем забор. Можно было предположить, что их установили, когда завод вывели из эксплуатации. С тех пор прошло много лет, но было отчетливо видно, где именно их вмонтировали в забор.

Крупные знаки наглядно демонстрировали, что случится с теми, кто проникнет на территорию. Перспективы были пугающие. На одном из знаков была изображена восточноевропейская овчарка. Пес выглядел смертельно опасным – острый оскал и дикий взгляд. Этот знак меня весьма волновал. В некоторых местах держали собак с удаленными голосовыми связками. Бесшумные сторожа. Легкий шорох – и вы уже на спине, а в горло вам впиваются острейшие клыки.

Я вслушивался в тишину, но не услышал ни лая, ни сопения. Единственным звуком был тихий шепот ветра, гуляющего вокруг крупных построек и сооружений. Он разгонялся в узких пролетах, свистел вдоль километров трубопроводов, издавал негармоничный аккорд, в котором сливались с десяток разнородных нот – высоких и низких. Результат был достаточно жутковатым – настолько, что у меня побежали мурашки по спине.