Шрифт:
Занавес.
Действие третье
Зал помещичьего покинутого дома. Мебель, портьеры, картины – все сохранилось. На столе епитрахиль, крест, чаша с водой, кропило. Поп, с красивым наглым лицом, подстриженная черная борода: очевидно, умел и любил пожить, упитанный, но подвижной, моложавый. Дьячок, с подведенным от голода животом. Лавочник, толстый, присадистый, с могучим затылком.
Поп (в камилавке). Иван Иваныч, надо бы велеть досок принесть да помост сбить. Видней будет. И служить лучше, и слышней, когда слово буду говорить.
Лавочник. Отец Феофан, я опять на своем: в церкви бы лучше. Ты с амвона скажешь слово, оно будет благолепнее. И служба там на месте. Там народ кажное слово принимает безо всяких.
Поп. Говорю тебе, все известкой да кирпичом завалило… Снаряд как ударил в купол, пробил, – так все вниз и свалилось.
Лавочник. Вычистить.
Поп. За день не управишься. По колено мусору. И опасно – из свода кирпичи нависли, может оторваться в толпу, паники наделаем, а откладывать тоже нельзя: куй железо, пока горячо.
Попадья (белотелая, пышная, богато одетая; входит; недовольным тоном). Что же это народу нету? Отец Феофан, вели в колокол ударить.
Поп. Постой, мать, не мешай. Так как, Иван Иваныч, будешь помост мостить?
Постепенно в зал набивается народ. Приходят крестьяне, бабы, ребятишки. Приходят Луша, старуха, старик, Сергеев. Бабы подходят под благословенье к попу, кое-кто и из мужиков, больше старики.
Лавочник. Да когда же? Теперь некогда.
Поп (к крестьянам). Что, миряне, тихо собираетесь?
Крестьяне толпятся, оглядываются друг на друга.
1-й крестьянин. Подходят.
2-й крестьянин. Староста постучал посошком в окна, – ну, идуть.
Старуха. Деревня долгая, покеда дойдешь. О господи Исусе!
Шурша и постукивая колодками, вползает Илюша Коноводов. Входят Одноногий на деревяшке, и Однорукий, один рукав у него зашит; оба молодые. Входит Иван Посный.
Поп. Ну что, Иван Иваныч, будем начинать?
Лавочник. С господом.
Поп (заправляет волосы, закидывает рукава; торжественно). Братие! Собрали мы вас сюда обсудить свое положение. Тяжкие времена, неслыханно тяжкие времена пришли на святую Русь. Подобного не было во всю ее историю, а царство российское стоит вторую тысячу лет. Гм-м… ну да. На самого… на самого… – страшно сказать – помазанника божия покусились. Братие, государь император, самодержец всероссийский расстрелян злодеями. Кто такие эти злодеи, омывшие руки свои в священной крови помазанника? Это – всемирные злодеи, исчадие ада, дети сатаны, богомерзкие большевики, рекомые коммунисты. Печать Вельзевула…
Старуха. То-то я заприметила, как лез к нам в подполье, на заду у него печать, стало быть анчихристова…
Сергеев (злобно). Молчи, старая карга, мешаешь батюшке!
Старик. Замолчи, старуха.
Старуха (плачет). Он и наседку…
Сергеев. Да цыц ты! А то зараз в тюгулевку.
Поп. Печать сатанинская на всех их деяниях, на всех их помыслах. За их преступления, за их злодейства господь не оставляет их своим гневом: голод, зараза, война, бедствия царят в их оскверненном царстве. В Москве трупы умерших от голоду валяются по улицам, и озверелые от голоду псы терзают их…
Голоса:
– О господи!..
– Страсти-то господни!..
– Да што такое?!
– Наказал, стало быть, господь!..
Поп. И мужчины и женщины ходят нагие, ибо нечем прикрыть срамоту свою. И были случаи, когда матери, терзаемые голодом, поедали невинных младенцев своих…
Среди женщин всхлипыванья.
Голоса:
– Душеньки невинные!..
– Деточки-то чем виноваты!..
2-й крестьянин. Надоть хлеба им собрать, вишь, знать, оголодали дюже.
Голоса:
– Верно!
– Сбор надо исделать!..
– Пущай очунеются…
Сергеев (2-му крестьянину). Да ты кто?.. Ты кто такой?! Красный, што ль?.. Тебя взять нужно да под расстрел.
2-й крестьянин. Не-е… Это я насчет которые оголодали, так и сделать сбор, а то дюже ребята с голоду пропадают, батюшка вон говорит, замест свежинки их…
1-й крестьянин. Знамо, подадут. Хто гарнец, хто полтора, а то и всю меру.