И тут я понял, что мне знакомы эти люди. Это понял бы всякий, кто с детства ходил на танцы в сельском доме правления и слушал топот ног по дощатому полу; на конкурсы тортов местной женской ассоциации и жевал упругий, как губка, бисквит; на ежегодный конкурс талантов и старался не ворчать, когда маленькая девочка с огромным аккордеоном продиралась через “Lady of Spain”. Мне были знакомы тугие воротнички, неудобные галстуки, твидовые пиджаки на выход и платья, слишком нарядные для этого времени дня (“Я говорила тебе, мне нечего надеть!”). Хорошо или плохо, но это была моя память, и я нырнул в неё с головой, как путешественник ныряет под домашнее одеяло.

Мы расселись по скамейкам за длинные деревянные столы, восемь человек с каждой стороны. Вместе с аперитивом принесли 11-евровые билеты на обед. Попивая сладкое чинзано, мы читали рекламу на салфетках: дилер “Ситроен”, продажа сельхозтехники, частная погребальная контора – “Похороны по любым ценам”.

Моя соседка, так некстати нацепившая бижутерию, приехала с мужем из Лилля, потому что поблизости жил их сын, и они собирались переночевать у него на ферме. Сосед слева, уроженец Португалии, работал во Франции уже двадцать лет. Он поинтересовался, что я такое записываю.

– Я пишу книгу. О еде.

Он прищурился. Писатель? Так вот как они выглядят. Конечно, кто-то же пишет книги, которые, признаться, он читает редко. Не любитель чтения, нет.

– Но если вы пишете о еде, почему вы не там? – он кивнул на маленькие палатки, куда отвезли тушу.

– Я не знал, что туда пускают.

Он перекинул ноги на другую сторону скамьи.

– Пойдемте со мной.

Мы зашагали по кочковатому газону к выходу из шатра. На расстоянии нескольких метров от него я увидел открытую палатку, где были столы. За ними стояли человек десять мужчин в фартуках. Обмениваясь шутками, они рубили, резали и очищали от лишнего кровавое мясо. Поодаль четыре женщины вилками подцепляли из пластиковых мисок стейки и бросали их на самодельную жаровню – канистры, наполненные углями. В воздухе висел дым и запах жарящегося мяса. За спинами мясников лежали остатки быка, непригодные в пищу: дочиста выскобленные ребра, голые, как остов погибшего судна, который море изрыгнуло на берег.

Мой новый знакомый знал мясников, а они знали его. Это же деревня: все 954 человека друг друга знают.

– М’сье пишет книгу. О еде. Он из Австралии.

– Из Австралии? Приятель, здесь нет кенгуру, – сказал один из мясников. Он поднял большую вилку, на которую был насажен кровоточащий стейк. – Только добрая французская говядина.

– Кенгуру можно вкусно приготовить, – парировал я. – Хвост идет на суп и…

Как же это называется? По обыкновению, выручила смесь языков:

– … ромстейк.

– Вы его ели? – спросил другой мясник.

Теперь почти все перестали работать: мужской разговор о мясе – это важно. Это их тема.

– И с удовольствием. Он постный… как оленина.

Мясники закивали. Им стало интересно. Но тут одна из женщин вернулась за стейками с пустой миской.

– Давайте-ка за дело, – сказал третий. – Этот красавец сам на куски не разрежется. Удачи с книгой.

И, кивнув на моего проводника-португальца, добавил:

– Старайтесь правильно произносить его имя.

Мясники заухмылялись. Очевидно, португалец был самолюбив.

Когда мы пошли назад, он сказал:

– Насчет имени это была просто шутка.

Еще несколько шагов.

– Вообще-то меня зовут Лукаш. Я из Порту.

– И что, вам понравилось? – спросил Борис.

– В высшей степени.

Я опасался, что мясо будет жестковато, но оно оказалось нежным и вкусным, не хуже, чем в любом ресторане. К нему подали: целые салатницы картофеля фри, и его можно было брать сколько угодно; кувшины с соусом из мясных соков, приправленным зернами перца; миски с нарезанным багетом, сыр, салат, шоколадный мусс… Неплохо для 11 евро.

– А меню для знатной трапезы тоже готово?

– О да, готово.

Я составил его в уме ночью, когда мы ехали домой. Я надеялся, что однажды обед состоится, и мы разделим его с друзьями, как разделили бюньикурского быка. Совместный опыт – вот главная приправа. Библия говорит правду: “Лучше блюдо зелени и при нем любовь, нежели откормленный бык и при нем ненависть” [60] .

– Это надо отметить, – сказал Борис. – Позвольте мне угостить вас обедом.

Обед! Передо мной пронесся вихрь видений: пунцовая клешня лобстера, преломленная под жгучим солнцем Сета; золотое шампанское и лепестки роз на горной вершине Прованса; темный инжир, обжаренный в пряностях с жирной утиной грудкой; мидии, отдающие смолой и морем; неземной аромат трюфеля; лесной дух свежих лисичек; чеснок, яблоки, цыплята, устрицы, чабрец – и бык. Откормленный бык, и при нем любовь.

– Спасибо, – сказал я. – Но я уже поел.

Королевский кир “Флориан” с вареньем из розовых лепестков

Тосты с “Patum Peperium” и половинками перепелиных яиц

Сэндвичи с огурцом

Вино: vin jaune, “желтое вино” из юго-восточного горного региона Юра. Можно заменить сухим хересом, они похожи.