Страна эта по африканским меркам довольно мала. С севера и востока к ней примыкает Гвинея, с юга — истерзанная войнами Либерия. Название свое, означающее «Львиные горы», она получила от португальских мореплавателей, услышавших рев тропических гроз в береговых холмах. Впрочем, Сьерра-Леоне не так уж и гориста, а львы давно покинули эту страну, распуганные гражданской войной.

Прежде чем оставить Соединенное Королевство, я прошел недельный инструктаж, посвященный главным образом риску, с которым сопряжены жизнь и работа в Сьерра-Леоне. На первый взгляд, по африканским меркам, это страна благополучная. Она не страдает ни от наводнений, как Мозамбик, ни от засух, как Эфиопия, ни от религиозных конфликтов, как Алжир, ни от этнических, как Руанда. По сути дела, до 1990 года Сьерра-Леоне была процветающей страной, экспортером сельскохозяйственной продукции, с развитой горнодобывающей промышленностью. После указанного года она, по данным ООН, сползла в самый низ Индекса развития человеческого потенциала. Когда я прибыл в Сьерра-Леоне, она была официально признана беднейшей страной мира, оспаривая эту сомнительную честь лишь у Афганистана. В 2000 году средняя годовая заработная плата составляла здесь менее 100 долларов на человека, а на территории, контролируемой Объединенным революционным фронтом (ОРФ), средняя продолжительность жизни мужчины составляла двадцать шесть лет. Половина четырехмиллионного населения страны — это, по сути дела, беженцы либо рабы. Большинство военнослужащих в этом регионе ВИЧ-инфицированы, но, поскольку ожидается, что они погибнут в бою молодыми, это никого особенно не волнует. А малярия убивает здесь больше людей, чем СПИД.

Как могли разразиться все эти несчастья? Основная их причина — борьба за алмазы. В Сьерра-Леоне есть крупные алмазные месторождения, находятся они в восточной части страны. Когда ОРФ начал в 1991 году гражданскую войну, у него, возможно, и имелись реальные поводы для недовольства, однако война вскоре выродилась в кровавую драку за право контролировать алмазные копи.

Основными участниками конфликта были сменявшие друг друга правительства, закрепившиеся во Фритауне, и повстанцы ОРФ, которые базировались на востоке страны, получая от Либерии оружие и деньги в обмен на алмазы. Все это осложнялось еще и вмешательством других сторон, одной из них была армия Сьерра-Леоне. Она выступала то за правительство, то за повстанцев, а иногда — за тех и за других одновременно.

Вскоре в стране появились Силы гражданской обороны (СГО), противостоявшие и варварской жестокости ОРФ, и несостоятельности армии Сьерра-Леоне. В состав СГО входят в основном камаджоры (профессиональные охотники), возмещающие недостаток вооружения или военной подготовки верой в черную магию. По местным понятиям, камаджоры — люди неплохие, хотя некоторые их обычаи представляются довольно причудливыми. Кое-кто из них верит, к примеру, что можно стать более могучим воином, съев сердце убитого в бою достойного противника, или что ношение украшений, сделанных из лобковых волос девственницы, укрепляет здоровье.

Впоследствии я проникся к камаджорам чувством огромной благодарности: они помогали мне, рискуя жизнью.

Втянутыми в гражданскую войну оказались и соседи Сьерра-Леоне: военный контингент Экономического содружества Западной Африки, состоящий в основном из нигерийцев, выступал на стороне правительства, Либерия — на стороне ОРФ. В качестве наемников в конфликте участвовали представители совсем уж далеких от Африки национальностей, в частности британцы, попадавшие в эту страну с помощью организаций, которые предпочитали слово «наемники» не использовать, а именовали себя «частными военными компаниями».

Гражданская война в Сьерра-Леоне была кровавой даже по африканских меркам. В январе 1999 года президент страны Теджан Каббах начал проводить кампанию за свое переизбрание. Лозунг кампании был таков: «Будущее в ваших руках». Как это ни трагично, но ОРФ предпочла избрать жуткое, буквальное истолкование этого лозунга и стала систематически отрубать руки тысячам людей — и взрослым, и детям.

Шестого января 1999 года повстанцы тайком завезли во Фритаун оружие, а там и сами просочились в город, укрываясь в толпе, собравшейся, чтобы проголосовать на выборах. Благотворительная организация «Страж прав человека» собрала свидетельства о последовавшей за этим резне.

Мирных жителей расстреливали, сбрасывали с верхних этажей зданий, сжигали заживо в автомобилях и домах. Им отрубали конечности, выкалывали глаза, разбивали молотками кисти рук, обливали кипятком. Женщины и девочки подвергались сексуальным надругательствам, сотни мальчиков и юношей были схвачены и насильно увезены.

Грабивших столицу повстанцев выбили из нее нигерийские миротворцы и ополченцы-камаджоры.

После всех этих проявлений жестокости народ Сьерра-Леоне решил, что с него довольно. В июле 1999 года правительство и ОРФ подписали в Ломе, столице африканского государства Того, мирный договор. Все участники боевых действий получили полную амнистию, для наблюдения за мирным процессом и процессом разоружения, демобилизации и реинтеграции (РДР) были приглашены представители ООН.

Когда я появился там в январе 2000 года, период прекращения огня продолжался с переменным успехом уже шесть месяцев. После всего, что я узнал и прочитал об этих местах, я ожидал, что, сойдя с трапа самолета, окажусь в гуще стычек и насилия. Реальность оказалась несколько более мирной.

Первую неделю я провел, проходя запутанную «процедуру присоединения» к миссии ООН в Сьерра-Леоне, именуемой МООСЛ. Никогда еще не приходилось мне заполнять такое количество бумаг ради столь неосязаемых выгод, но по крайней мере за эту неделю я смог познакомиться с приятными сторонами Фритауна и приладиться к ритму жизни в миссии.

Британия, как прежняя колониальная держава (давшая стране независимость в 1961 году), популярна здесь, если не любима всеми, а с признаками ее остаточного влияния сталкиваешься на каждом шагу. Английский язык так и остался государственным языком. Здешний университет был некогда филиалом Даремского университета, и, похоже, все его студенты болеют за английские футбольные команды. Некоторые из виденных мною повстанцев носили футбольные майки клуба «Манчестер юнайтед». Меня, болельщика «Челси», это дико раздражало.