Мой брат Азарий, снимавший бежаровскую импровизацию на видео (он долгие годы работает в бежаровской труппе), вечером того же дня отдал мне кассету с записью. Теперь я могла вновь с восторгом погрузиться в причудливый и терпкий мир бежаровских фантазий.

С детских лет, не сочтите, пожалуйста, это выдумкой, я чувствовала какую-то тайную связь с лебединым племенем. И не сценически только, но и жизненно, повседневно.

Сейчас мы с Родионом в Швейцарии, на музыкальном фестивале в Вербье. Здесь я урывками продолжаю работать над новыми главами этой книги.

Вчера, после симфонического концерта, нас пригласили в симпатичнейший горный ресторан. В течение всей трапезы что-то меня раздражало и отвлекало от предлагаемых блюд, временами щекоча оголенную сзади шею. Но за спиной у меня была сплошная бревенчатая стена. И может, щекоталась сама по себе моя кожа?

Перед десертом я все же обернулась. Оказывается, стена за мной была украшена ожерельем из сушеных красных перчиков. А в самой середке висело большое белое лебединое перо. Оно и щекотало меня. Лебединые перья я отличаю безошибочно. Сколько раз за мою профессиональную жизнь кроила я из таких перьев головные лебединые уборы. И для «Озера», и для «Умирающего лебедя». Вновь маленькое дружеское послание от лебединого рода. Новейшее..

А как можно объяснить обязательные лебединые церемонии приветствия и прощания лебединых стай в дни моих приездов и отъездов в наш литовский дом, стоящий прямо на озере. Только я, приехав, вхожу в дверь — появляются лебеди. И это происходит всякий раз в любое время года.

Мы любим встречать в Литве Новый год. Дому уже без малого четверть века. Теперь мы его старательно утеплили, соорудили уютный камин. И когда за двойными теперь уже окнами потрескивает морозец и подвывают метели, мы с нашей дорогой Наташей Калашниковой — хранительницей обители и всей нашей литовской жизни, — ее семьей и двумя могучими псами, Астой и Шамилем, усаживаемся у елки и пируем. Наташа Калашникова — известная спортсменка, чемпионка мира но гребле на байдарке. Ее муж, Евгений Соколовский, тоже спортсмен. Наталья — одаренный дизайнер, а Женя — умный мастер, способный воплотить ее замыслы в жизнь.

Зимой озеро замерзает. Климат в Литве суровый. Остается незамерзшей лишь узкая протока в излучине речки, соединяющей наше озеро с соседским (в тракайском районе их триста). И лебеди садятся на открытую полоску воды, выходят на лед и косолапо бредут по кромке льда к нашему дому. На запорошенную снегом землю они не выходят. Их променад кончается возле нашей летней, теперь уже вмерзшей в лед, купальни. Наши собаки отнюдь не питают к ним моего дружелюбия. Мне приходится отгонять их строгими окриками.

Прошлой зимой стая лебедей прилетела очень большая. Я насчитала четырнадцать птиц. Может, лебеди догадались, что 2005 год мой юбилейный? И послали торжественную лебединую депутацию?..

Обычно я бреду к ним по льду навстречу. Родион тревожится, чтоб я не угодила в припорошенную снегом полынью. Мы неторопливо движемся друг к другу. На льду лебеди теряют свою природную грацию, скользят, сердятся, шипят, но идут вперед.

Я навела справки, где зимуют мои лебединые гости. Теперь знаю, что не так уж и далеко. В расположенном вблизи городке Электренай есть незамерзающее озеро, куда впадают теплые воды электростанции. Я вполне реалистична и не предполагаю, что лебединые стаи летят ко мне из Африки или Сицилии…

В позапрошлом году Наташа сообщила нам по приезде еще одну лебединую новость:

— Майя Михайловна, тут без вас прилетал, не поверите, лебедь с совсем рыжей холкой. Подплыл близко. Я его сфотографировала. Он с удовольствием позировал мне. Вот фото.

На меня смотрел белый лебедь с рыжею головою. Может, он попачкался в ржавчине?..

Но утром следующего дня рыжий лебедь появился вновь. Мы засняли его несколько крупных планов, и я помещаю цветную фотографию моего нового приятеля в книгу. Убедитесь, так окрасила его природа, а не ретушер-художник. Этим летом он прилетал вновь. Кстати, в теплое время года вначале я слышу музыку полетов этих прекрасных сильных птиц. Эту музыку ни с чем не спутаешь.

Своего «Умирающего лебедя» я подсматривала в Московском зоопарке. С натуры. Несколько раз ездила туда с единственной целью — подглядеть лебединую пластику, форму движения крыльев, посадку головы на изгибе шеи.

Один раз мне повезло. Внезапно черный лебедь в нескольких метрах от меня расправил крылья во всю ширь, поднял свою перепончатую ногу-лапу и встал на другой в классический арабеск. Стоял он неправдоподобно долго. Помню, что подумалось — вот это устойчивость…

Мне приходилось иногда читать в прессе, что кто-то из моих коллег поставил мне моего «Умирающего лебедя». В предыдущей книге я как-то обошла вниманием этот балетный номер. Хотя именно «Умирающий лебедь» принес мне признание. Хочу припомнить, как все это было изначально.

Во время декады ленинградского искусства в Москве перед самой войной я впервые увидела «Лебедя» в исполнении Натальи Дудинской. Мне понравилось. В отличие от Анны Павловой Дудинская выплывала на сцену спиной к зрителю. Такое появление показалось мне поэтичным и загадочным (может, то был вариант Вагановой? Известно, что Агриппина Яковлевна часто меняла хореографию и в вариациях, и в кодах, и в адажио «Лебединого озера», да и в других классических балетах с целью усложнения техники танца).