Легко позавтракав, мы вышли на газон. Вернув поклон, Эндо-сан ударил меня ногой, целясь в почки. Мне не хватило скорости – я следил за его глазами и руками, все еще думая про уступ и сказанное. Боль разлилась, словно капля красных чернил по бумаге, и я упал на колени. Его вторая нога начала замах – меня ждал удар в голову. Я кувырком встал на ноги. Удар не достиг цели, и на долю секунды соперник оказался в моих руках. Я поднял его ногу, используя направленное внутрь вращение, и ударил ногой по внутренней стороне голени. Он закряхтел, и я повалил его на траву. Он перекувырнулся на ноги и нанес мне очередной удар в бок. Я погасил удар, ринувшись навстречу и не дав ему сработать в полную силу, но тут же налетел на кулак. Кулак врезался мне в щеку, и все вокруг побелело. Я упал на спину, на несколько долгих секунд потеряв сознание.

– Ты делаешь успехи. Но все равно следишь за моими руками, ногами и глазами.

Он приподнял меня и осмотрел мне глаза и щеки, погладив пальцами по лицу.

– Ничего серьезного.

– Как же мне за ними не следить?

– Нужно отбросить страх. Твой взгляд мечется между моими руками и ногами, потому что ты боишься и не уверен в себе. Перестань беспокоиться, что тебя могут ударить, и удара не будет.

Я помотал головой, чтобы разогнать одурь и понять, что он говорит.

– Вставай. Повторим.

Я со вздохом поднялся и встал в боевую стойку.

К концу тренировки наползли грозовые тучи, царапая макушки холмистой гряды, словно дракон, ползущий брюхом по скалам. Мы наблюдали за ними, встав у стены.

– Мне всегда нравились ваши облака. Они так низко летают.

– В дни, как сегодня, когда облака густые, кажется, что небо стало ближе и до него почти можно дотронуться.

Он взглянул на меня, уловив в моих словах невысказанное желание.

– Ты можешь дотронуться до неба, когда захочешь. Я тебя научу.

Эндо-сан назвал это «тэнти-нагэ» – бросок «небо – земля». С силой схватив меня за обе руки, он попросил меня разъединить их, поднять одну руку к небу, целясь в самое сердце небесного свода. А другую руку я направил вниз, словно стремясь дотянуться до центра земли. Я вошел в его динамическую сферу и легко сбил с ног.

– Теперь ты навсегда меня запомнишь, как того, кто научил тебя доставать до неба.

Эндо-сан подыскивал дом для консульства, чтобы сотрудникам было где проводить отпуск. Я показал ему дом в псевдотюдоровском стиле, построенный на северном склоне холма. Оттуда открывалась панорама на Индийский океан и в туманную даль Малаккского полуострова.

– Этот дом постоянно сдают отдыхающим. Владелец – американец, торговец шелком из Бангкока.

Он осмотрел здание и сделал несколько снимков.

– Посмотрим, подойдет ли он консулу. Но уверен, что Хироси-сану не к чему будет придраться. Здесь есть телефон?

– Да. Это один из домов, куда протянули линию.

Эндо-сан сложил штатив, убрал фотоаппарат, и мы отправились обратно в Истана-Кечил. Дорожка вилась мимо калиток и въездных ворот в другие дома, сплошь принадлежавших британцам. Мы находились на самой вершине; даже здесь безраздельно царила иерархия: местным китайцам и малайцам разрешалось владеть постройками на нижних уровнях, у подножия «анг-мох-лау» – «особняков рыжеволосых». Пока мы шли, у меня созрел вопрос:

– Зачем Японии консульство на Пенанге?

– Есть несколько наших отделений в Малайе. Еще по одному – в Куала-Лумпуре и Сингапуре. У нас торговые интересы в этой части света. Я же говорил, после веков изоляции Япония хочет участвовать в судьбах мира.

Когда мы сидели в фуникулере (тот двигался так бесшумно, что мне показалось, будто нас несет сброшенный лист, скользящий вниз по холму), он спросил:

– Ты бывал в Куала-Лумпуре?

– Конечно. Отец иногда возит нас туда на выходные. Там филиал нашей фирмы. Почти все торговые компании перенесли штаб-квартиры в Куала-Лумпур, но он от этого отказался.

– Я согласен с ним. Ваш остров намного приятнее Куала-Лумпура. Через несколько дней я собираюсь ненадолго туда поехать. И мне снова нужен попутчик, знакомый с городом. Ты хотел бы присоединиться?

Я не колебался ни секунды.

– С большим удовольствием.

Когда я вернулся, дядюшка Лим, наш семейный шофер, выходил из гаража. Он посмотрел на меня, прищурив и без того узкие глаза.

– Вы все гуляете с этим японским дьяволом. Вашему отцу лучше об этом не знать.

Мы с ним говорили на диалекте, завезенном из южнокитайской провинции Хок-кьень. Большинство китайских иммигрантов на Пенанге родились именно там, до того как приплыть в Малайю в поисках работы.

– Да, дядюшка Лим, – мы всегда уважительно относились к старшим слугам. – Но он узнает, только если ты ему скажешь.

– Мне нужно отправить машину в ремонт. Не знаю, сколько будут ее чинить. Какое-то время я не смогу вас возить.

Я покачал головой:

– Неважно. На следующей неделе я еду в Куала-Лумпур.