Паренек продефилировавший мимо с роскошным букетом так и не привлек бы к себе внимания Ичиго, если бы не внезапный укол от ощущения поблизости враждебный реяцу, нагнавший Куросаки как порыв слабого ветра.

– Эй! Ты!

Амулет уже сам собой оказался в руке у Ичиго. В сознании, со стремительной скоростью сметя все прочие рассуждения, пульсировала сейчас лишь одна мысль: "Почему я почти не чувствую его?!".

– Куросаки-кун, отвали на полштанины, а?
– послышался усталый ответ блондина, так и не удосужившегося обернуться.

Небольшой толчок духовной энергии, и позади со шлепком осело на асфальт собственное тело Ичиго. Рукоять Зангецу привычно легла в ладонь. А арранкар все-таки остановился и недовольно посмотрел на временного шинигами.

– Слушай, мне, правда, некогда...

– Ты ранил Чада! И сейчас ответишь за это!

– Что ты так орешь?
– Нацу уставился на Ичиго с непробиваемой миной.
– Кругом люди спят. О них ты подумал? К тому же, это вы с Садо-куном на меня напали первыми, или ты подзабыл? Я вообще только защищался, и ранил парня случайно. И у меня, кстати, после этого совесть всю плешь проела. Вот и иду навестить больного...

В доказательство нумерос продемонстрировал Куросаки авоську с мандаринами. Ичиго раздраженно тряхнул головой. Слова арранкара, как кисель, обволакивали сознание, гася ярость и раздражение, и в этом было что-то неправильное. Нет, неправильное было что-то в самом Нацу. Нельзя быть настолько искренним и наивным, как он пытается показать. Он ведь такой же подлый коварный хищник из Уэко Мундо, как и все остальные пустые. И забывать об этом не стоит.

– Значит, ты, урод, знаешь, где находится Чад, и хочешь закончить свое дело, - угрожающе прорычал Куросаки, готовясь к атаке в любой момент.

Лицо Шайтано медленно вытянулось, демонстрируя вселенское удивление.

– А, да, конечно, - кивнул арранкар спустя полминуты, и добавил с заметным сарказмом.
– Ты раскусил мой коварный план, о рыжий гений сыска. Я собирался прокрасться в покои, где содержат твоего больного друга и, сжигаемый завистью к его прекрасному внешнему облику, подсунуть ему отравленную мандаринку. Всего один укус проклятого фрукта, и Садо-кун навеки погрузился бы в вечную дремоту, а я перетащил бы его тело в тайную пещеру и поместил бы в стеклянный саркофаг. И только поцелуй прекрасного принца сумел бы снять мое заклятье. На роль последнего, кстати, прекрасно подошел бы глава дома Кучики, - заметил Нацу под конец.

Куросаки так и не успел остановить собственную фантазию, невольно достроившую продолжение подобного развития событий, включая сцену пробуждения... К горлу Ичиго подкатил комок, и сдержать рвотный позыв шинигами сумел лишь с большим трудом.

– Ой, что-то мне тошно от разговоров с тобой становится, - одновременно с этим, словно читая мысли, пожаловался Нацу, побледневший вдруг больше обычного.
– Шел бы ты, куда ты там шел...

– Не заговаривай мне зубы, пустой, - кажется, желудок успокоился, хотя разум пока еще по-прежнему пребывал в немного шоковом состоянии.
– Ты работаешь на Айзена...

– Ичи-кун, мне стыдно ходить с тобой по одному городу!
– перебил его нумерос со своей просто обезоруживающей непосредственностью.
– Мы своих родителей не выбираем, ты и сам должен знать такие прописные истины.

– Я...

– И если тебе совсем нечем заняться, то, правда, иди и поспи, а?
– продолжил Нацу, не давая собеседнику вставить и слова.
– Или еще чем займись, чем нормальные парни в твоем возрасте занимаются. Найди какую-нибудь девчонку и погуляй с ней. Ты вот, кстати, о здоровье Тацуки-тян справлялся?

– Нет, - протянул Ичиго, с удивлением осознавая, что арранкар в чем-то был прав.

– Во-о-от, - укоризненно покачал головой Шайтано.
– Так иди и сходи к ней, проведай, поговори, проведи вечер в приятной компании и не порть этот вечер другим.

– Стоп!
– Куросаки снова не без труда вытряхнул из головы тот самый "кисель".
– Ты опять это делаешь, опять издеваешься...

Почему-то в компании этого пустого рыжий шинигами упорно ощущал, что со стороны они смотрятся точь-в-точь, как Асано и Кодзима. Причем в качестве Мидзуро был именно Нацу, а Ичиго доставалась роль "балбеса Кейго".

– Ичи-кун, я уже и вправду из-за тебя опаздываю!
– нумерос явно задергался, а в его речи впервые появились раздраженные нотки.
– Ты хотя бы представляешь, как некрасиво со стороны кавалера опаздывать на первое свидание?

– Подожди, так ты и вправду собрался...

– Нет!
– буркнул Нацу и кивнул на свой букет.
– А эти цветы я в гроб Садо-куну постелю, для красоты! Сразу после того, как он слопает проклятый мандарин! Во имя матери моей Хоугиоку, хватит тупить, Ичиго!