Политрук после некоторых колебаний тоже переоделся. Одежду – свою и политрука – Саша уложил в пустой ранец. Потом протянул политруку мотоциклетные очки и каску.

– Надевай!

Политрук с видимым отвращением натянул очки, нахлобучил шлем.

Саша с удовольствием осмотрел его.

– Ну вот, а ты не хотел! Вылитый фриц! Никто тебя остановить не посмеет, кроме разве что фельдполиции. Да еще и погоны на тебе не рядового.

– Да? А в каком я теперь звании?

– Не знаю, я их знаки различия не изучал. Ты должен это лучше меня знать.

– У нас в политотделе всякой дрянью не занимались.

– Ага, бить врага хотели – на чужой земле и малой кровью. Слышал не раз уже.

Политрук хотел ответить резкостью, но понял – время и ситуация не те.

Саша прошелся по поляне; открыв пробки бензобаков, выбрал мотоцикл, где бензина в баке плескалось побольше. Затолкал в багажник коляски ранец и вещмешок с тушенкой, в другой ранец уложил трофейные продукты и тоже бросил его в коляску. Туда же отправил и пару железных коробок с пулеметными лентами. Политруку протянул немецкий автомат.

– Не возьму, у меня свой есть! – возразил Шумилин.

– А как ты себя представляешь – в немецкой форме да с русским автоматом? Ты еще надпись сделай – «партизан» и на грудь ее прилепи.

– Сержант, не забывайтесь, я все же политрук!

– Мы сейчас на оккупированной земле. И ты, и я – просто бойцы Красной армии. Чтобы до тебя дошло – окруженцы! Так что командовать будешь у наших.

Политрук нехотя положил свой автомат на землю и повесил на шею ремень МП-40.

Сашу разобрал смех. Совершенно натуральный немец! А ведь еще полчаса тому назад был политруком – с грязным бинтом на ноге и недельной щетиной на лице. Теперь щеки выбриты, глаза огнем горят, форма хоть и чужая, но не рваная… Сам Александр выглядел подобным же образом.

Осмотром он остался доволен. Конечно, языка немецкого они оба не знают, но внешне очень похожи на немцев.

– Садись в коляску, – скомандовал он политруку, – сойдешь за пулеметчика.

Политрук неловко залез в мотоциклетную коляску, долго в ней устраивался.

– Сержант, какого черта ты сюда всякого барахла натолкал? – недовольно выговаривал он Александру. – Сесть нормально невозможно, ноги не устроишь!

– Извини, – с видимым простодушием улыбнулся в ответ Саша, – с легковой машиной промашка вышла, да и грузовика на поляне я не наблюдаю. Кстати, ты с немецким пулеметом обращаться умеешь?

– Нет, – все еще сердито пробурчал политрук.

Саша показал ему, как взвести затвор.

– А дальше просто: нажимаешь на спуск и стреляешь по цели.

– Не сложней, чем из автомата, – прокомментировал его действия политрук.

– Ну что, поехали? Только уговор: увидишь немцев – не стреляй. Мы сейчас под них косить будем, вроде как свои. Сколько удастся, проедем, а там – как Бог даст.

– Ты чего, верующий?

– Это я к слову.

Саша толкнул ногой кикстартер. «Цюндап» завелся сразу. Усевшись в седло, Саша включил передачу и тронулся. Эх, хорош мотоцикл! Тянет мощно, ровно, мягко и в сторону коляски не ведет, как обычно бывает у мотоциклов с боковыми прицепами.

Они проехали километра три-четыре по грунтовке и выбрались к перекрестку. По шоссе направо, на восток, двигались мотоциклы, машины, танки. Рев моторов, запах отработанного бензина, пыль…

Улучив момент, Саша вклинился в небольшой разрыв между машинами. Сидевшие в грузовике немецкие пехотинцы крикнули им что-то и засмеялись.

Колонна шла без остановок километров тридцать. С ходу прошли Речицу. И, едва ее миновали, как машины стали тормозить. Солдаты выпрыгивали из кузовов.

Высоко в небе показались три бомбардировщика ТБ-3. Большие, тихоходные, устаревшие еще задолго до войны – и без прикрытия наших истребителей. Легкая добыча для истребителей врага и зенитной артиллерии.

Немецкие пехотинцы побежали от машин в разные стороны и стали падать в кюветы.

«Ну уж нет, – решил Саша, – не хватало нам только погибнуть от своих же бомб, от рук русских летчиков». Он добавил газу и стал объезжать колонну.

Послышался нарастающий вой падающих бомб. Один разрыв впереди, второй, третий – и все ближе и ближе…

Саша свернул на мотоцикле в поле – при переезде через кювет здорово тряхнуло. Политрук громко, по-русски выматерился. Вот на таких мелочах можно и проколоться.

Отъехав подальше, Саша остановился. С тяжелого бомбардировщика никто не будет бомбить такую ничтожную цель, как мотоцикл.

Политрук сидел, полуобернувшись назад, и смотрел, куда падают бомбы.

– Политрук, ты бы хоть ругался по-немецки, что ли! Или уж вообще молчи, коли языка не знаешь.

– Вырвалось! Ты как в поле свернул, меня пулеметной коробкой по ране на ноге ударило, вот и не сдержался.

– Впредь молчи, хоть язык прикуси! Это сейчас за разрывами бомб тебя никто не слышал. В другой ситуации ты уже был бы трупом.