Ладно, какое все это имеет значение?

Джек ее не любит. И это главное. Только почему после двух ночей в одной кровати она вдруг всерьез задумалась, не хватит ли им и того, что между ними уже и так есть?

Решив, что не стоит делиться с Джеком всеми этими мыслями, Джина просто сменила тему:

– Лучше расскажи мне про родителей. Где они встретились, когда поженились, чем увлекаются.

И всю оставшуюся дорогу она слушала увлекательный рассказ о семье, полностью посвятившей себя поддержанию традиций и служению ближним.

Не вырасти Джина на классической литературе, она наверняка бы смутилась, но любимые с детства книги были полны подобных историй, да и светские львы, среди которых всю жизнь вращалась бабушка, внесли свою лепту. Ну и конечно же собственный титул что-то да значит. Леди Юджиния Амалия Тереза Сен-Себастьян, внучка последней герцогини Карленбургской. Порой громкое имя творит настоящие чудеса, но, если повезет, сегодня ей не придется выставлять его напоказ.

Ей и не пришлось. Джине хватило пятнадцати минут в обществе Джона-старшего, чтобы понять, что никакой титул не в силах перевесить его представлений об устройстве мира. Мать его внука по определению обязана выйти замуж за его сына, чтобы ребенок с гордостью носил имя Мэйсон. И точка.

– Джон, успокойся, – мягко вмешалась мать Джека. Эта миниатюрная дама в брюках от Донны Каран и расшитой драгоценными камнями тунике от Версаче обладала приятным южным акцентом и железным характером. – Джек с Джиной сами разберутся.

– Я считаю иначе.

– Да, мы это уже заметили, – сухо протянула Элена Мэйсон. – Джина, хочешь еще чаю со льдом?

Слава богу, их было всего четверо. Они сидели на застекленной террасе трехэтажного дома с белыми колоннами, что когда-то был самым сердцем процветающей табачной плантации.

– Спасибо, но я стараюсь не злоупотреблять кофеином, лучше просто воду с лимоном.

– В моей молодости, – начала Элена, наливая воду в стакан и щипчиками добавляя кусочки лимона, – беременные и слов-то таких еще не знали. Наверное, это отчасти объясняет неукротимую энергию моего сына.

Джина сумела сохранить спокойное выражение, но при этих словах ей сразу же вспомнились последние ночи. Неукротимая энергия. Точно подмечено.

– Не сомневаюсь, тебе хочется побольше узнать о родословной ребенка с отцовской стороны. Давай я покажу тебе нашу портретную галерею, пока Джек с отцом обсудят последние политические слухи и сплетни.

– С удовольствием.

Герцогиня водила их с Сарой по всем лучшим музеям мира. Лувр, Уффици, Эрмитаж, Национальная галерея искусств… Неудивительно, что при таком воспитании Сара стала настоящим ценителем и знатоком прекрасного, да и сама Джина, хотя ей и было далеко до сестры, с легкостью узнавала руку мастера. К сожалению, ни одно из полотен в обшитой дубовыми панелями галерее не имело ничего общего с мировыми шедеврами, зато по ним легко можно было проследить, как в последние три столетия менялась мода на одежду и прически.

Джина задумчиво остановилось перед дедом Джека, выполненным маслом по холсту. Полковника запечатлели при полном параде, с золотыми эполетами и саблей наголо.

– Бабушка его знала. Она говорила, что он с женой был на приеме, который она устраивала в честь какого-то султана.

– А я читала о твоей бабушке, – заметила Элена, направляясь к следующему портрету, где была изображена она сама вместе с мужем. – Судя по всему, она выдающаяся женщина.

– Это точно. – Сжав губы, Джина взглянула на пустую стену. – А почему нет Джека с Катриной?

– Потому что нам так и не удалось уговорить их спокойно просидеть достаточно времени, чтобы с них успели написать портрет. И… и разумеется, мы все думали, что у нас впереди еще много времени.

Повернувшись к Джине лицом, Элена протянула ей обе руки, и та послушно вложила в них свои ладони.

– Именно поэтому, дорогая, я и хотела поговорить с тобой наедине. Жизнь коротка и полна неожиданностей. Я преклоняюсь перед твоей силой воли и решительностью. Всегда поступай так, как подсказывает тебе сердце, и никого не слушай. Ни Джека, ни его отца. Ты им ничего не должна, и они не вправе решать за тебя.

После краткого разговора с Эленой Джина стала воспринимать Джона-старшего значительно спокойней, особенно когда убедилась, что он искренне любит сына и гордится всеми его достижениями.

– Джек говорил, что до него такие молодые люди еще ни разу не становились послами по особым поручениям? – спросил он во время обеда, состоявшего из обжаренного сыра, запеченных в миндальной крошке бобов и невероятно вкусных крабовых пирогов.

– Нет.

– Тогда он наверняка промолчал и о том, что, по мнению самых солидных политических обозревателей, ему уже пора выдвигаться в сенат, чтобы проложить дорожку к Белому дому.