Эва заставила себя отбросить мысли о столе.

– Я на все сто процентов довольна вашей работой, – проговорила она, ставя подписи в указанных местах. – Вы все прекрасно сделали. Я всем друзьям посоветую обращаться к вам.

Блэйк заморгал. Этого он никак не ожидал. Вежливое, вымученное спасибо – вот все, на что он надеялся. Он полагал, что теперь она ждет благодарности, однако от одной мысли, что ему придется иметь дело с другими Эвами Келли, его уже бросало в нервную дрожь.

– Благодарю вас, – выдавил он из себя.

Возвращая бумагу и ручку, она улыбнулась. Ему показалось, искренне, в отличие от того, что он видел днем. На миг он затаил дыхание.

Верхний свет золотил ее волосы. Челка касалась ресниц. Ее глаза были кошачьими, желто-зеленого оттенка. Казалось, в них много секретов.

Да, Эва Келли была невероятно красива. Но он служил своей стране больше десяти лет и рисковал жизнью не ради того, чтобы ходить у кого-то по струнке.

Блэйк собирал бумаги в портфель, чувствуя на себе ее взгляд. Его нога устала, и он мечтал поскорее дать ей покой. Он почти закончил. Она вот-вот исчезнет из его жизни навсегда.

Он взял портфель и обошел стол. Его хромота усилилась из-за долгой нагрузки на бедро. Он остановился перед ней на расстоянии вытянутой руки. Протянув ей руку, он улыбнулся одной из тех улыбок, что она называла отсутствующими.

– Мы пришлем вам счет-фактуру, – сказал он, пожимая ее руку.

Она была с него ростом. Шесть футов. Женщинам редко смотришь прямо в глаза. А эта еще и вызывала беспокойство, ибо смотрела ему в лицо. Смело, с интригой и в то же время загадочно. Это вызывало любопытство. Казалось соблазнительным.

Он отпустил ее руку, все-таки решив не связываться.

– Что ж, я пойду. Меня месяц не будет, так что, если возникнут трудности, звоните Чарли.

Эва подняла бровь:

– Уходите в отпуск?

В ее голосе слышалось удивление. Почему, он не знал. После трех месяцев ее капризов даже святому потребовался бы отпуск.

Блэйк кивнул:

– Да.

Эва вздохнула. Он опять ответил коротко.

– Послушайте, мне стыдно, – решительно сказала она и сделала большой глоток из бокала. Между ними промелькнула невидимая искра, и она вдруг поняла, что он не так безразличен к ней, как она думала. – Я знаю, что вам со мной пришлось нелегко, и знаю, что могу быть занозой в заднице. Я не могу иначе. Просто люблю командовать. – Она пожала плечами. – Все из-за шоу-бизнеса. От меня требуют, чтобы я была идеальна, получают это, но и я требую того же от других.

Эва умолкла. Она сама не знала, почему ей важно, чтобы он понял: она не какая-то пустышка с обложки журнала. Ей было двадцать семь – прославилась она в четырнадцать, – и ее никогда прежде не волновало, что думали другие.

Может, дело в этом роскошном деревянном столе, который он создал только для нее? В его совершенстве? В том, как он работал над ним? Трудился в поте лица до тех пор, пока дерево не стало идеальным? Возможно, человек, который ценит все идеальное, сможет ее понять?

– Я рано… очень рано научилась никому не доверять. И боюсь, это сказывается на всех аспектах моей жизни. Я знаю, люди думают, что я стерва, и меня это устраивает. Они дважды думают, прежде чем разозлить меня. Но… на самом деле я не такая.

Блэйк был изумлен ее проницательностью. Эта девушка шла по жизни, остерегаясь других людей. Остерегаясь головорезов, существовавших в ее вселенной. А он-то думал, что опасно на фронте. В армии взаимное доверие – это главное. Ты доверял парням, все держались вместе, или ты умирал.

– Разумеется, – ответил он, не намереваясь испытывать жалости к этой обеспеченной и избалованной женщине. Она решила разыграть с ним карту бедной богатой девочки? Что ж. Он на это не купится. – Не беспокойтесь. За это вы нам и платите.

Эва кивнула, понимая, что искре, промелькнувшей между ними, видимо, не суждено появиться снова. Блэйк Уокер явно был слеплен из более твердого теста, чем она думала вначале. И это вызывало в ней уважение. Мужчина, способный сказать ей «нет», был редкостью.

– Благодарю вас. Приятного вам отпуска.

Блэйк кивнул и повернулся, чтобы уйти. Но именно в этот момент все и случилось. Не успел он поднять ногу, как раздался выстрел. А за ним последовала канонада. Пули врезались в фасад дома Эвы, вдребезги летели стекла из высоких фасадных окон, засыпая осколками все вокруг. На это Блэйк едва обратил внимание. Равно как и на испуганный крик Эвы. Он не думал, а только реагировал. Так, как его учили.

Он прыгнул на нее, свалил на жесткий мраморный пол. Ее бокал разбился, и вино разлилось. Он сильно ударился о пол раненой ногой, и на миг у него перехватило дыхание. Ушиб второй ноги был смягчен ее телом, ибо половиной своего туловища он закрывал ее.

– Не поднимай голову! – кричал он, закрывая ее плечом. Его сердце стучало подобно лопастям вертолета. Он зажмурился, а мир, казалось, взрывался вокруг него.

Кого она так разозлила, черт возьми?