Попробуем встать.

Я с усилием оторвалась от постели и выпрямилась.

Колени слегка подломились, но удержали вес тела. Минуту я постояла неподвижно, привыкая к собственному телу заново.

Так. Что дальше?

Для начала нужно проверить, на месте ли тот самый флакончик с ядом, который мне оставил дядюшка. Реальность в моем сознании начала мешаться с галлюцинациями, и я никак не могла вспомнить, переложила я его или оставила в бачке унитаза.

Шаркая ногами и останавливаясь, чтобы передохнуть, я добралась до ванной. Упала на закрытую крышку унитаза, открутила головку спусковой ручки. Сил, чтобы снять крышку у меня не хватило, и я только слегка приподняла фарфоровый край. Заглянула в него и не поверила своим глазам.

Пусто.

То есть не совсем, конечно. Бачок полон воды… Но флакончика в воде нет.

Удивление придало мне сил, и я подняла крышку почти до самого упора.

Пусто! Пусто, словно все это мне примерещилось!

А может, и вправду примерещилось?..

Я не удержала крышку, и она с грохотом шмякнулась на место. Слава богу, не разбилась.

Я прикрутила на место шарик, подперла кулаком подбородок и несколько минут просидела в раздумье.

Неужели мне все показалось?

Если мне примерещился флакон с ядом, значит, мне примерещился и разговор с дядей. Значит, и синяк на боку, оставшийся от моего падения на твердый кафельный пол, мне тоже примерещился!

Я задрала ночную рубашку, в которую меня переодели, и осмотрела бок.

Синяк на месте.

Выходит, ничего мне не примерещилось. Был разговор, на котором дядя предложил мне отравить тетушку, был обморок, а значит, был и флакон с ядом.

Да. Все правильно. Куда же он девался?

Я сильно сморщила лоб. Кому-то я об этом флаконе рассказывала. Ах, да! Тому молоденькому милиционеру, который сказал, что мне нужен врач! Выходит, он все рассказал тетушке. И тетушка изъяла флакон с ядом, как вещественную улику.

Господи! Что же она с ним теперь сделает?! Не с флаконом, с дядюшкой!

Я двумя руками стиснула виски.

Не знаю, что она сделает, но точно знаю, что не хотела бы оказаться на его месте. А впрочем, пока неясно, чье место хуже: мое или его.

Он, по крайней мере, на свободе.

Итак, что произошло с флаконом, мне более или менее ясно. Теперь на повестке дня второй вопрос.

Меня заперли или не заперли?

Я поднялась с крышки унитаза и медленно доковыляла до двери комнаты. Взялась за ручку, повернула ее и толкнула дверь плечом.

К моему великому удивлению, дверь открылась.

Вот это да! Тетушка, что, совсем с ума сошла? Она меня не сторожит!

– Значит, не считает тебя опасной, – равнодушно объявило благоразумие.

– Вот спасибо! – сказала я вслух. – Утешило!

Благоразумие промолчало.

Я вышла в коридор и пошла к лестнице. В доме царила полная тишина, я никого не встретила по дороге. Только внизу, в холле, как обычно, дежурил благообразный дворецкий.

Увидев меня, он приподнялся с дивана и отложил в сторону газету. Вежливо наклонил голову и произнес:

– Доброе утро.

Я почувствовала к нему невольную благодарность. Хоть один человек в этом зачумленном доме обращается со мной, как с одушевленным предметом!

– Доброе… – начала я, но тут же сама себя перебила.

– Как это? Уже утро?

– Утро, – подтвердил дворецкий невозмутимо. Взглянул на часы и уточнил.

– Половина десятого.

– Значит, меня привезли вчера, – продолжала я.

– Вчера.

– И я проспала почти целые сутки?

Дворецкий снова наклонил голову.

Вот это да!

Я немного обдумала ситуацию. Разговора с тетушкой мне никак не избежать, лучше уж самой пойти ей навстречу, чем дожидаться удара в спину. Как говорится, лучший способ защиты – это нападение!

– Елена Борисовна дома? – спросила я.

– Нет, – ответил дворецкий.

– Нет? – удивилась я. – А где же она?

– Елена Борисовна уехала в город, – уклончиво ответил дворецкий.

– Когда вернется?

– Она не сказала.

– Потрясающе! – завершила я диалог.

Повернулась и побрела назад, в свою комнату.

Некоторое время бесцельно послонялась по огромному помещению, игнорируя ропот в желудке. Потом терпеть стало невыносимо, и я подошла к телефону.

Почему-то я была уверена, что есть мне не дадут без особого распоряжения тетушки. Но горничная Рита равнодушно ответила на мой вопрос о завтраке:

– Сейчас принесу…

Я положила трубку, испытывая одновременно облегчение и стыд. Облегчение оттого, что не лишена еды в наказание за свою вчерашнюю выходку, а стыд оттого, что не удержалась и попросила поесть.