У буфетной стойки стоял и что-то спрашивал у хозяина вчерашний белокурый парень в клетчатом полупальто. За ночь он похудел, осунулся, небритые щеки его покрылись рыжеватым пушком, глаза ввалились.

– Найдется коробочка, – весело отвечал хозяин, деликатно и с аппетитом выкладывая на прилавок коробок спичек. – Вот, сделайте милость… «Дунаевские»… С мирного времени еще…

Молодой человек закурил папиросу, жадно затянулся и полез в кармин за кошельком:

– Сколько?

Хозяин с улыбкой закинул за спину руки.

– Нет-с. Извините. Как сказано было. Условие-с.

– Какое условие?..

– А такое, что всё бесплатно.

– Почему?

– Ради праздника.

– Какого праздника? Ах да, – воскресенье?

– Эх вы! Юноша! Воскресенье!.. Праздник победы – вот какой!.. А вы, простите, я забыл, из какого номера? Память у меня что-то на радостях отшибло…

– Да я не из номера. Я так – с улицы зашел.

– Разве? Не останавливались у нас? Личность-то ваша мне как будто знакома… Ну, все равно. Будьте гостем. Позавтракать, чайку выпить не желаете?

– Позавтракать? А что ж, спасибо…

Молодой человек поискал глазами свободного места. Взгляд его остановился на столике, где сидели Александра Сергеевна и Ленька. Радостная улыбка шевельнула его губы. Несколько секунд он колебался, потом подошел, поклонился и сказал:

– Здравствуйте. Как поживаете?

– Благодарю вас, – ответила Александра Сергеевна. – Все более или менее благополучно. А как ваши дела?

Молодой человек покосился на соседний столик.

– Да так. Пока что похвастаться не могу. Паршиво.

– Пробовали что-нибудь предпринять?

– Пять раз пробовал.

– Были в городе?

– Был. И вчера вечером и сегодня… Ничего не вышло.

В это время опять распахнулась дверь, и в ресторан вошла с улицы группа вооруженных людей. Среди них был и молодой Поярков. Ленька не сразу узнал его. От вчерашнего щегольского вида подпоручика ничего не осталось. Фуражка с трехцветной кокардой была смята и сидела слегка набекрень. Сапоги запылились. Верхняя пуговица френча была расстегнута. Спутники его были не все военные, но все с оружием. У очень высокого и очень бледного студента-демидовца на поясе висело несколько гранат. Два штатских бородача (в одном из них Ленька с удивлением узнал вчерашнего соседа по подвалу) были вооружены охотничьими ружьями.

– Не стойте здесь, у всех на виду, – сказала Александра Сергеевна белокурому. Тот подумал, поклонился и отошел в дальний угол, где за столиком под искусственной пальмой старичок в золотом пенсне читал газету.

– Мама, – сказал Ленька. – А кто он такой?

– Я не знаю, кто он такой, – ответила Александра Сергеевна. – Но было бы лучше, если бы он ушел отсюда совсем.

– Куда же ему идти? Ведь дядя его уехал!

– Какой дядя?

– Ты же сама говорила…

– Ах, оставь, пожалуйста! Никакого дяди у него нет.

– Как нет? И в Америке?

– Послушай, Леша. Ты уже не маленький. Пора бы тебе разбираться в некоторых вещах.

Вошедшие военные тем временем сгрудились у буфетной стойки.

– Пить, пить… Умираем от жажды, отец, – говорил молодой Поярков, снимая фуражку и вытирая рукавом вспотевший лоб.

– Сейчас, Николашенька, сейчас, – суетился хозяин. – Чем угощать-то вас, защитнички вы наши?.. Крюшончика… лимонада… кваску? Да что же вы стоите, господа, вы присаживайтесь, пожалуйста!

– Некогда, папа, – буквально на двадцать минут отлучились.

Хлопали пробки. Шумно шипел в стаканах лимонад. Люди жадно тянулись к стаканам, опрокидывали их залпом. Их окружили, расспрашивали:

– Ну, что? Как?

– Отлично, отлично, господа, – говорил молодой Поярков, с трудом отрываясь от стакана.

– Но все-таки, по-видимому, еще идут бои?

– Какие там бои!.. Остатки добиваем.

– Но ведь и вчера говорили, что остатки.

– Рабочие Корзинкинской фабрики обороняются, – картавя, говорит студент-демидовец.

– Как рабочие? Значит, рабочие не поддерживают восстания?

– А вы что думали?.. Наивная душа!..

– Какие там рабочие! – сердито бормочет бородач. – Коммунисты, главари сражаются. А рабочий люд – он за порядок, за учредиловку, за старую власть.

– Ладно, папаша, – смеется молодой Поярков. – Публика тут все своя. Нечего, как говорится, пушку заливать…

– Позвольте! Это почему же вы так выражаетесь: «пушку»?

– Скажите, а Тверицы освобождены?

– Простите… господин подпоручик, – а правда, что американцы и англичане высадились в Мурманске?