– Авантюристы!.. Тоже – выдумали на свой риск начинать такое дело!

– Действительно! Герои называются!..

– Довоевались! Вандейцы!.. Наполеоны без пяти минут…

Конечно, подобные разговоры велись не открыто, а вполголоса, тишком, за спиной белогвардейцев.

И сейчас громко разговаривали и шумели только за столом офицеров. Да разве еще Ленька вел себя несколько оживленнее, чем обычно. Чувствуя от слишком крепкого кофе приятное кружение в голове и задорное щекотание в мускулах, мальчик без причины смеялся, вертелся на стуле и даже пробовал подтягивать вполголоса пьяному подполковнику, который, сползая все ниже и ниже со стула, никак не мог допеть до конца песенку про гусар-усачей…

Внезапно Ленька увидел настороженный взгляд матери и оглянулся.

В дверях стоял белокурый парень в клетчатой куртке. Он смешно жмурился и двигал бровями, – войдя с улицы, трудно было сразу освоиться с полумраком, который царил в ресторане.

Вероятно, он задержался у входа слишком долго, – на него обратили внимание. За столом офицеров стало тише.

Александра Сергеевна нервно постукивала пальцами по клеенке стола. И Ленька тоже почувствовал, как защемило, заекало у него сердце.

Когда молодой человек, вытянув, как слепой, руку, шагнул вперед, Александра Сергеевна привстала над стулом и громко окликнула его:

– Мсье Захаров!

Он с удивлением посмотрел на нее, прищурился и подошел к столику:

– Вы меня?

– Да.

– Ах, здравствуйте, – сказал он радостно. – Я не узнал. А ведь я именно вас и разыскиваю.

Улыбаясь, она протянула ему руку. Он пожал ее. С улыбкой она показала на стул:

– Садитесь.

Он сел.

– Но в чем дело? – сказал он, засмеявшись. – Почему Захаров? И почему мусью?

– Ах, не все ли равно, – проговорила она уже без улыбки и другим голосом. – Надо же мне было вас как-нибудь назвать. А вообще – сию же минуту уходите отсюда. Вы слышите?

– Почему?

– Потому что за вами следят. Вас разыскивают. О вас спрашивали.

Белокурый подумал, подымил из своего деревянного мундштучка.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо. Я сейчас уйду. Но я хотел вот о чем вас спросить…

– Поскорее, пожалуйста.

– У вас нет намерения бежать?

– Куда? Откуда?

– Из города.

– А разве есть возможность?

– Я только что узнал, что есть. И вполне реальная…

– Ха! Это что за шпак?! – произнес за Ленькиной спиной пьяный голос.

У столика, расставив ноги, засунув одну руку за кожаный пояс, а другую в карман галифе, стоял, покачиваясь, усатый штабс-капитан. Перекосив в злобной улыбке лицо, он с бешенством смотрел на молодого человека.

– Я спрашиваю: что это за морда? А?..

Молодой человек шумно отодвинул стул и поднялся.

– Что вам угодно? – сказал он негромко.

В эту минуту Ленька поднял голову и увидел старика Пояркова. Хозяин стоял у буфетной стойки. Брови его были высоко подняты, пальцы быстро-быстро перебирали золотую цепочку на животе.

– Мама, мама, – зашептал Ленька. Но она или не поняла его, или не расслышала.

Лицо офицера медленно зеленело.

– Что-о? – хрипел он, надвигаясь на молодого человека. – Меня? Мне? Угодно? Меня… угодно?!.

Рука его, царапая ногтями сукно френча, тянулась к съехавшей на спину кобуре.

Александра Сергеевна быстро поднялась и встала между мужчинами.

– Милостивый государь, – сказала она зазвеневшим голосом. – Я прошу вас… сию же минуту… Вы слышите?

– Эй, Дорошкевич… Не бузи! – крикнули с офицерского стола.

Штабс-капитан бегло оглянулся и снял руку с кобуры. Покачиваясь на носках, он мутными, молочно-голубыми глазами смотрел на побледневшую женщину.

– Вы слышите?! – повторила она.

– Да-с. Я вас слушаю, – сказал он, покачиваясь и подпрыгивая, как в седле. – Я все оч-чень хорошо слышу. Вы, сударыня, если мне не изменяет… э… собирались уходить? А? Ах, простите! – воскликнул он. – Пардон! Я не заметил. У вас… у вас свидание!..

И он, пятясь и по-шутовски раскланиваясь, стал отступать от столика.

Тем временем Поярков на цыпочках пробирался к выходу.

– Мама! Да посмотри же! – не выдержав, крикнул Ленька.

Она повернула голову, все сразу поняла и опустилась на стул.

– Ах, знаете, вы мне надоели, – громко сказала она, обращаясь к молодому человеку. – Уходите!

– Простите, – опешил тот, – я не понимаю…

– Боже мой, да что тут понимать? Я говорю вам: убирайтесь вон! Вы слышите? – шепнула она. – Бегите!..