Не вели казнить, вели слово молвить! Тем чертям хорошо, с боярами ли, с купцами ли, с бабами ли. Там дело известное: покажи боярину шапку соболью да вотчину, прямо его и обротал и веди, куда хочешь. Тоже и купца. Покажи ему денежки да раззадорь завистью, – и веди как на аркане, не вырвется. А с бабами дело тоже известное. Наряды да сласти, – тоже делай с ней что хочешь. А вот с мужиками повозись. Как он с утра до ночи на работе, да и ночи захватит, да без Бога дела не начнет, так к нему как подъедешь? Отец, уволь ты меня от мужиков, замучался я с ними. И тебя прогневил.

Врешь, лентяй. На других указывать нечего. Оттого они и купцов, и бояр, и баб забирают, что знают, как их обходить, новые штуки придумывают. Вот приказный совсем новое колено сделал. И ты придумай. А то краюшку украл, хвалится. Вишь, хитрость какая! Обсыпай их сетями, в какую-нибудь да попадется. А как ты болтаешься да дал им ходу, – они, твои мужики, силу забрали. Стали уже и краюшки не жалеть. Если они такую повадку возьмут да еще баб научат, так они вовсе от рук отобьются. Придумывай. Растягивайся, как знаешь.

Не знаю, что и придумать. Отмени ты меня. Не могу больше.

Не можешь! Что ж я сам, что ли, за тебя работать пойду?

Не могу.

Не можешь? Погоди ж. Эй! давайте сюда прутьев, порите его! (Стражи хватают чертенка и секут его.)

Ой! ой! ой!

Придумал?

Ой! ой! не могу придумать.

Порите еще. (Секут.) Придумал?

Придумал, придумал!

Ну, рассказывай, что придумал?

Придумал такую штуку, что всех в свои руки заберу. Позволь только мне в работники к мужику наняться, а рассказать мне наперед дела нельзя.

Ну, ладно, только помни, что, если ты в три года краюшку не заслужишь, я в святой воде выкупаю тебя.

Через три года все мои будут.

Ну, хорошо. Через три года сам приду посмотреть.

Седьмая.

Сколько четвертей?

Верно 26 четвертей да на 27-ю седьмая мерка.

Не войдет вся, уж полно.

Разгреби хорошенько.

И то. (Уносит мерку.)

Теперь не скоро выйдет. Немножко рога расправить. (Рога расправляются.) Да разуться, а то при нем нельзя. (Вынимает ноги из сапог, видны копыта. Садится на порог).

Вот уж третий год идет. Приходит дело к расчету. Хлеба девать некуда. Только и осталось, что последнюю штуку научить. А тогда приходи сам старшой смотреть. Будет что показать. Заплатит он мне за краюшку.

Здорово!

Здорово!

Где хозяин?

Да пошел разгрести в закроме, не входит вся.

Эка благодать у хозяина твоего. И сыпать некуда. Мы и то дивимся все, какой у твоего хозяина второй год хлеб родится. Как будто ему кто сказывает. То, летось, сухой год – в болото посеял; у людей не родилось, а вы полно гумно наставили. Нынче мочливое лето – догадался же он на горах посеять. У людей попрел, а у вас обломный хлеб. И зерно-то, зерно!