Шрифт:
пишет он в “Образах”.
“Лето с Моникой” частью снимали на взморье. Съемочная группа базировалась на острове Урнё, и вся компания разместилась в Клоккаргордене, приземистом красном деревянном доме постройки 1864 года, который использовали как школьный класс, учительское жилье и праздничный зал. Условия примитивные. Харриет Андерссон и секретарь режиссера Биргит Нурлинд обитали в тесной чердачной комнатушке, где ночевали на матрасах. Сам Бергман, разумеется, занимал самую большую комнату.
Бергман и Нурлинд познакомились в Опере, когда он служил там ассистентом режиссера, а она танцевала в балете. Они подружились и после работы совершали сообща пешие прогулки. Бергман тогда жил скудно и позднее всегда вспоминал ужины у матери Нурлинд, утверждая, что они спасли ему жизнь. Теперь же она, стало быть, получила у Бергмана работу секретаря с важной задачей фиксировать все детали съемок, записывать отступления от сценария и следить за расходом времени. Она сама считала, что толку от нее немного, и Бергман был с ней согласен.
“Ты чертовски хорошая танцовщица, но секретаря режиссера из тебя не получится никогда”, – сказал он ей.
“Афтонтиднинген” в репортажах со съемок сообщила, что Клоккаргорден принадлежал легендарному жителю шхер Филипу Ульссону и что в лице Ульссона “Свенск фильминдустри” нашла бесценного географического эксперта, который мог в один миг, словно по волшебству, подыскать для съемок нужное место: “Если какой-нибудь камень в южных шхерах ему незнаком, значит, этот камень не заслуживает внимания, а уж для съемок тем паче не годится”. Весьма полезное обстоятельство. Изо дня в день они на рыбацких моторках спозаранку выезжали на дальние острова – Будшер, Борген и Саделёга, неподалеку от Урнё и Утё. “Лето с Моникой” в некотором смысле поставило древнюю историю шведских шхер себе на службу. Саделёга некогда был казенной рыболовной гаванью, то есть государство забирало налог прямо у рыбаков, натурой, а существовал этот налог с 1550-х годов. В 1719 году, когда русские разорили стокгольмские шхеры, на острове сожгли дотла единственную арендаторскую усадьбу, на Саделёге и на соседнем острове Будшер сохранился десяток фундаментов от рыбацких хижин.
На идиллическом островке Саделёга, что поблизости от Утё, он [Бергман. – Авт.] нашел идеальное место, по крайней мере с той точки зрения, что мог оставаться наедине со своей съемочной группой, да и развлечений после дневных трудов никаких, разве только наперегонки отращивать бороду. Диковинное зрелище – полуголые бородатые мужики, а посреди всего этого Харриет Андерссон, стало быть, встречает того, кто проберется сюда волею случая, —
писала “Афтонтиднинген”.
Репортер по-настоящему не вникал в здешние возможности провести свободное время. Участники съемок находили где “развлечься” и ночами смывались кто куда. Как режиссер рассказывает в “Бергман о Бергмане”, рано утром к началу работы собиралась романтичная и несколько усталая группа. Август был чудесный, вспоминает он, слегка скромничая. Он и Харриет Андерссон присматривались друг к другу, и однажды вечером он пригласил ее к себе на чашку чаю с бутербродами. Почему бы нет? – подумала Андерссон. Конечно, она была помолвлена с Пером Оскарссоном, с которым снималась в “Вызове” у Вильгота Шёмана, а Бергман по-прежнему был женат на Гюн, но, как и раньше, подобные детали не имели большого значения, когда он увлекался. А сейчас он увлекся.
Андерссон явилась в длинной плотной фуфайке, которая только-только прикрывала ее “прелести”, как она пишет в книге интервью, и для Бергмана это стало конечно же неодолимым соблазном. Они сидели на диване и смотрели друг на друга, потом поцеловались.
Ингмар выглядел так, будто вот-вот грохнется в обморок. Я немножко посмотрела на него и сказала: “Сдрейфил от поцелуйчика?” Почему я так сказала, не знаю – таким манером выражается Моника, сама я никогда бы так не сказала. Дальше наплыв, как в старом кино. Туннели с поездами и прочее.
Вильгот Шёман вспоминает телефонный разговор, состоявшийся как раз в ту пору. Ему позвонил хозяин Клоккаргордена, Филип Ульссон, сообщил, что Ингмар Бергман приехал в Урнё. Душа радуется смотреть на них, сказал он Шёману, который поневоле спросил, кого он имеет в виду, и услыхал в ответ: Харриет и Ингмара.
Он говорил о них так, как говорят о влюбленной парочке; я сделал вид, будто не слышу, потому что не хотел верить! Я снова здорово испугался. Года не прошло с тех пор, как Гюн сказала, что он “впервые почувствовал себя отцом”, и всего полгода назад Харриет обручилась с Пером Оскарссоном.
Заметно, что Шёман был возмущен, а возможно, и глубоко разочарован своим наставником, который опять показал себя отнюдь не с образцовой стороны.
Как правдиво отмечала “Афтонтиднинген”, на съемках некоторых эпизодов вся группа расхаживала полуголой. Например, знаменитая сцена купания, когда Харриет Андерссон бежит по скалам и прыгает в воду совершенно обнаженная. Видно было немного – мелькнула грудь и голая попка, но чтобы она не чувствовала себя скованно, Ингмар Бергман велел всем раздеться. Парни – оператор, помощник режиссера, электрик, ассистент оператора и прочие – все ж таки благоразумно остались в трусах. Бергману затея, видимо, пришлась по вкусу. По словам Андерссон, он был не совсем уж равнодушен к “эротике”. Всегда “с огромным восторгом относился к дамам, женщинам, девушкам” и откровенно рассказывал ей о своих романах. “Три брака и наверняка попутно несколько интрижек, он говорил о них, хотя и не называл имен; вероятно, как всякий мужчина, хотел выглядеть неотразимым”, – говорит она в книге интервью о своей жизни.