– Потом узнаешь, – верзила, по инициативе которого сюда попала, кладёт одну руку мне на плечо, другой, легонько похлопав по попе, подталкивает ко входу. Этот жест заставляет меня действовать без особых раздумий. Если бы подумала, поняла, как глупо поступаю.

– Не трогай меня! – ору я, разворачиваюсь и с размаху бью ножом, не глядя, куда.

Его реакция мгновенна. Он отклоняется в сторону, выбивает нож, и стискивает обе мои руки одной ладонью. И всё же лезвие скользнуло вниз по плечу. Он глядит на меня с каким-то недоумением.

– Сука! – выдыхает он, отбрасывает меня на стоящих позади парней, зажимает предплечье. Сквозь пальцы сочится кровь.

Вид крови отрезвляет меня. Вскрикиваю, закрываю лицо ладонями. О чём я только думала? Сейчас они меня убьют. От этой мысли к горлу подступает тошнота.

– Отведи её… не трогай… я сейчас… – отдаёт команды верзила. – Надеюсь, это даёт мне право быть первым, – добавляет он вслед.

Один из парней, вцепившись мёртвой хваткой в мой локоть, ведёт в дом. Огромный холл, мы идём дальше, сзади загорается свет, о чём-то переговариваются парни, оставшиеся там. Хочу оглянуться, но меня грубо тащат вперёд. Быстро, насколько позволяют заплетающиеся ноги, проходим по длинному тёмному коридору. Мой конвоир открывает какую-то дверь, толкает в спину. Слышу щелчок замка. Несколько секунд стою посреди комнаты. В душе ничего, кроме липкого леденящего страха. Пытаюсь справиться с паникой. Если меня не убили сразу, значит, есть шанс. Только на что? Смогу ли я выбраться отсюда? И в каком состоянии?

От одной мысли о предстоящей боли к горлу подступает тошнота. Нет. Нужно успокоиться и достойно встретить противника!

Заставляю себя вдохнуть глубже, чтобы усмирить непроизвольные панические реакции. Оглядываюсь по сторонам. Понимаю, что нахожусь в большой спальне, освещённой тусклым светильником в изголовье огромной кровати, застеленной бархатным зелёным покрывалом. У окна зеркало в старинном стиле, два кресла и пушистый ковёр на полу. Подхожу к зеркалу и вздрагиваю, испугавшись своего изображения. Длинные чёрные волосы всклочены невообразимой массой, бледное, почти белое лицо, лихорадочно блестят глаза в потёках туши. Рукавом блузки вытираю растёкшуюся тушь, машинально беру расчёску, лежащую рядом на тумбочке, провожу по волосам. Руки дрожат.

«Зачем?» – говорю вслух сама себе, швыряю расчёску. Ещё раз оглядываюсь вокруг. На окне кованая решётка, за окном ночной лес, дверь заперта.

Присаживаюсь на уголок кресла. Абсолютная тишина давит. Дрожу от страха и неопределённости. Никто не появляется.

Наконец за дверью раздаются шаги. Напрягаюсь до боли в суставах. Дверь открывается. Я вскакиваю с кресла. Входит он. По пояс обнажённый, в старых потрёпанных джинсах, с повязкой на плече. Чувствую, что начинаю дрожать и не могу скрыть дрожь, сотрясающую всё тело. Он оценивающе смотрит, усмехается и молча идёт ко мне. Наши взгляды встречаются. Холодный пот ручейком бежит по спине от тёмного взгляда исподлобья, от презрительно-насмешливой складки в уголках губ, от вида накачанного тела – играет каждый мускул – от огромных рук, способных удавить одним движением.

Не могу больше выдержать зрелище, крепко зажмуриваюсь и отворачиваюсь от него. Приходит в голову мысль: если он захочет меня прикончить, то сделает это не сразу. Моё тело, моё сердце, мои мысли – всё замирает в ожидании боли. Но то, что последовало дальше, действует гораздо сильнее удара… Чувствую, как он подходит сзади, легко касается плеча, убирает волосы и нежно целует шею. При этом тихо шепчет: «Не бойся».

Так как до сих пор меня держал на ногах только всеобъемлющий парализующий страх, а теперь он мгновенно исчез, тело обмякло, ноги становятся ватными, чувствую одуряющую слабость и то, что почти теряю сознание.

Он поворачивает меня к себе, крепко удерживая одной рукой за талию. Другая скользит за ворот блузки, касается груди, медленно движется вниз, удивительно нежно лаская кожу, удивительно легко срывая пуговицы. Лопается застёжка бюстгальтера, с треском расходится молния и шов на юбке. Я не шевелюсь, как бы издали слышу звук рвущейся ткани, чувствую его руки, ласкающие обнажённую кожу, его жёсткие губы, властно завладевшие ртом. Я не открываю глаза, страшась увидеть холодный звериный взгляд, огромную фигуру, того, кто сейчас дарит какое-то непонятное наслаждение, замешанное на страхе. Такого острого чувства я не испытывала никогда.

Вдруг он стремительно и мощно подхватывает меня на руки. Наконец-то решаюсь посмотреть. Наши глаза встречаются, его взгляд светится нежностью, он улыбается, и это так не соответствует образу, который я видела до сих пор. Подозреваю, что я сейчас вообще больше напоминаю застывшую статую с широко открытыми от потрясения глазами.

Он укладывает меня на кровать, сам тяжело падает рядом, потом вдруг, чертыхнувшись, резко садится. Слышу, как он шипит сквозь стиснутые зубы, смотрю на него. Он пытается поправить сбившийся бинт на руке, из-под которого снова сочится кровь. Я усаживаюсь рядом, касаюсь окровавленной повязки.

– Прости, – шепчу сдавленно и виновато.

Он пронзает меня неумолимо холодным взглядом. Губы кривятся в пренебрежительной усмешке.

– Нет. Этого мало! – цинично бросает он.

Встаёт с кровати, медленно, не спуская с меня глаз, расстёгивает и снимает джинсы.

Мне нечем дышать, будто из лёгких ушёл воздух, сердце, кажется, сейчас остановится. В ужасе таращусь на него, не смею отвести взгляд, повернуться спиной к опасности, а только отодвигаюсь подальше, пока не упираюсь в спинку кровати. Натягиваю на себя покрывало, пытаясь прикрыться. Он рывком сдёргивает с меня эфемерную защиту, хватает за ногу, подтягивает к себе. Я извиваюсь всем телом, пытаюсь оттолкнуть его руки. Нужно кричать, но я не могу. Во рту пересохло от страха, чувствуется какой-то противный металлический привкус.