– Снова лететь? Я думала, это мучение закончилось.

– В Хорог можно попасть и на самолёте, у нас там свой небольшой аэродром. К тому же так быстрее. На машине ехать несколько часов. А так – полчаса, и мы дома. Потерпи, моя птичка, совсем чуть-чуть осталось. Может, тебе водички принести?

Я киваю головой, он быстро уходит к торговым павильонам. Кажется, перелёт только меня сделал больной и беспомощной. Рустам бодр и свеж. Весь его вид говорит о радостном возбуждении. Я понимаю: он в родных местах, он скоро увидит родителей и братьев, по которым, конечно, скучал. Настраиваю себя стоически переносить трудности и не быть слишком большой обузой.

В Хорог мы летим на маленьком кукурузнике. Ощущения – не сравнимые с лайнером. Их можно сравнить скорее со старым разбитым аттракционом. То ты вдруг срываешься вниз, то медленно карабкаешься вверх. Мотор натужно гудит, кресла и обивка самолёта так дрожат, что, кажется, он сейчас развалится. У меня всё внутри бунтует против такой встряски. Я ничего не понимаю, ничего не хочу. Рустам не отрывается от маленького окошка.

– Даша, смотри, это гора Курган-Тюбе, здесь когда-то был буддийский монастырь. А вот мы подлетаем к горе Кухи-Лая, здесь добывают полудрагоценные камни. Даша! Посмотри, какие пастбища! Какая красота!

Я жалобно смотрю только на него, стоит мне кинуть взгляд вниз, на эту красоту, как у меня начинается дикая паника и голова кружится так, что хочется лечь и умереть на месте.

– Милая, потерпи, вот уже показались очертания Ботанического сада. Мы почти прилетели!

Из кукурузника он меня практически выносит.

– Слабая жена досталась, намучаешься с ней, – говорит кто-то с ужасным акцентом.

Я пытаюсь идти самостоятельно, хватаюсь за ручки сумки, но ноги, оказавшись, на земле, отказываются слушаться. Рустам дотаскивает меня до одинокой скамейки возле обшарпанного здания, которое я приняла сначала за сарай, но оказалось, что это аэровокзал.

Минут через двадцать прихожу в себя. Очень надеюсь, что мои мучения на сегодня закончены. Ан, нет! К скамейке, на которой мы сидим, на дикой скорости с грохотом подлетают белые «Жигули» первой модели. В окно «копейки» высовывается голова колоритного водителя – широкая борода, усы, длинные чёрные волосы, перехваченные на лбу какой-то косынкой – настоящий Бармалей, только худой и узкоглазый. Он что-то говорит Рустаму, тот отвечает ему на том же языке.

– Поедем, Даша, наше такси прибыло.

Я с сомнением гляжу на эту ржавую машину, потом на своего мужа:

– Рустам, ты уверен?

– Не бойся, Ибрагим хороший водитель. А лучших машин здесь просто нет.

Делать нечего. Муж сказал. Я забираюсь в машину.

Ибрагим срывается с места, несколько метров несётся по дороге, которой, собственно, нет. Накатанная грунтовка с невероятным количеством ям, и каждая отзывается у меня где-то глубоко внутри. Я цепляюсь за обивку потёртого кресла, кричу. Рустам что-то говорит водителю, и тот сбрасывает скорость. Более-менее спокойно мы едем по пыльной дороге. Мимо проносится унылый однообразный пустынный пейзаж. Клочки какой-то растительности, чудом цепляющейся за серые камни. Редкие деревья, какие-то искривлённые, сгорбленные, покрытые пылью. Серые горы вдали навевают на меня такой страх, словно я стою на их вершине и хочу упасть. На меня, привыкшую к равнинной зелени Центрального Черноземья, пейзаж действует подавляюще. А Рустам совсем не разделяет моих чувств.

– Дашка, смотри, вон за той сопкой наше пастбище. А дальше, видишь гору с белой шапкой? Там берет начало наша речка! Она такая быстрая и холодная, но мальчишками мы всё равно купались в ней.

– Рустам, ты говорил, что твои родители живут в городе.

– Почти в городе, всего лишь полчаса езды от Хорога. Посёлок Навруз, вон за той горой откроется вид. Потерпи, радость моя, скоро ты со своим животиком сможешь отдохнуть.

Наконец мы въезжаем в посёлок. Я уже смирилась и с автомобилем, и с манерой вождения местного таксиста, и теперь с любопытством оглядываюсь по сторонам. Такие же пыльные, как и вся дорога, узкие улочки петляют между каменными заборами. За ними, всегда в глубине двора, замечаю дома. Какие-то здания похожи на те, что строят в России. Из красного кирпича, под шиферной крышей. Но некоторые настолько экзотичны, что трудно представить, как там живут люди. А ещё на улице очень мало зелени. Хотя трудно представить, как она может выжить под таким палящим солнцем.

Машина тормозит возле неприметной калитки в каменном массивном заборе. Впереди по улице вижу двухэтажный кирпичный дом, совсем как в России. Очень надеялась, что нам туда, но мы не доехали каких-то сто метров.

Рустам выходит, достаёт из багажника сумки, помогает выбраться мне. Внезапно останавливается, будто что-то вспомнил, смотрит на меня, быстро достаёт из сумки мою кофточку, в которую я куталась ночью в Белгороде, ожидая вылета. Протягивает мне:

– Надень.

– Зачем, жарко же!

Я оглядываю себя: джинсы, майка… Неужели я что-то испачкала?

– Не спорь, надень, – требовательно говорит Рустам.

Я повинуюсь, натягиваю на потное тело трикотажную кофточку. Он ободряюще улыбается и открывает небольшую калитку в высоком каменном заборе.

Мы попадаем в большой тенистый двор, заросший виноградом. Вдали вижу привычные для взгляда фруктовые деревья. Не отрываясь, смотрю на яблоню с крупными красными яблоками на ветках. Хоть что-то знакомое встретилось в этой стране! Я даже не замечаю сразу полную женщину, в тёмном длинном платье и платке, полностью закрывающем волосы, которая, привалившись к стене, во все глаза смотрит на нас с Рустамом.