Лумис спросил:

— Видели вы его после того… как с ним покончили?

Крейг покачал головой.

— Я слышал, — сказал он. — Это было месиво.

— Вы испугались?

— Конечно, — сказал Крейг. — Как только я услышал об этом, я хотел выйти из игры, но не смог. Вы были правы, когда говорили обо мне. По крайней мере, частично правы. Мне не доставляет удовольствия, что бы вы там не думали, убивать людей, но я не могу жить без ощущения опасности. Я был как наркоман. Вы понимаете, что я не испытывал от этого удовольствия, мне это просто было необходимо.

— Были? Вы хотите сказать, что больше в этом не нуждаетесь?

— Мне нужна девушка, — сказал Крейг. — Поэтому вам не о чем беспокоиться, не так ли? Если я не сделаю эту работу, то мы никогда не сможем жить спокойно.

— Тогда все в порядке, — кивнул Лумис. — Я отправлю вас через пару дней. Потом у вас будет четыре дня на то, чтобы сделать работу, вот и все. Он должен через неделю выехать в Аден — там у него какие-то планы. Большие планы. Или, по крайней мере, мне так сказали. Забастовки, восстания, убийства. Мы будем вынуждены ввести войска и убить чертовски много арабов, но даже при этом волнения могут распространиться слишком широко. Лучше всего, если он не попадет в Аден. И ваше дело — присмотреть за тем, чтобы он туда не попал. Если будет возможно, мне хотелось бы получить побольше информации о том, что он намеревается делать. Но это не так важно. Главное — присмотреть за тем, чтобы он не уехал. О’кэй?

— Он не уедет, — ответил Крейг.

— Он — любопытный парень, — сказал Лумис. — Безжалостный, вероломный, отвратительный. И он еще считает себя джентльменом. И блюдет свою честь! Вы должны иметь это в виду. Это может помочь вам добраться до него.

Он внимательно посмотрел на Крейга, оценивая его силу, его умение, быстроту его реакции, его способность убивать. Наконец он удовлетворенно откинулся назад.

— Пожалуй, все, если у вас нет каких-нибудь пожеланий…

— Я хотел бы немного поработать с Грирсоном. Есть парочка вещей, которым я хотел бы его научить.

— Используйте спортивный зал в подвале. Что-нибудь еще?

— Пуселли. Мне бы хотелось, чтобы его арестовали, когда мы уедем. Но не депортировали. Только арестовали. Подержите его здесь, пока мы не вернемся.

— Сделаю, — кивнул Лумис и ухмыльнулся. — Мне хотелось бы встретить тебя раньше, сынок. Мне действительно этого хочется.

Баумер уехал в Сан-Паулу, а не в Рио-де-Жанейро. Рио могло подождать, пока ситуация немного не уляжется. Он прочел о Раттере и, будучи человеком сентиментальным, даже всплакнул о нем, но, с другой стороны, чувствовал себя в Сан-Паулу вполне счастливым. Там было шумно и весело, и целый день светило солнце. В то же время Баумер полагал, что ему удастся заняться там бизнесом. Но сейчас он наслаждался отпуском: ходил на концерты, в картинные галереи, бездельничал на солнышке. Было так приятно пользоваться такой возможностью после детства, проведенного в Германии, бурных странствий по Северной Африке, вновь Германии, попытки спрятаться и, наконец, тюрьмы в Испанском Марокко, и перед тем как он смог добраться до Англии, начать свое дело, встретить Ланга, а потом и Крейга.

Он не удивился, прочитав, что Крейг убит. Крейг был самым сильным среди них, но и самым уязвимым. Вот почему он зарабатывал больше всех денег и не умел жить так, чтобы наслаждаться ими. У Крейга не было таланта наслаждаться жизнью. Баумер сожалел об этом. Он был бы рад, проживи Крейг достаточно долго, чтобы понять истинную цену удовольствию, как понимал он сам. Но Крейг всю свою жизнь провел на войне. Для него не было другого мира. Для него Моцарт и Веласкес были не более чем именами, вечерняя заря — всего лишь прелюдией к ночному рейду, женщина — всего лишь средством на несколько минут расслабиться…

Баумер уже три недели наслаждался всем этим. А потом его нашел Кавальо.

Девушка, которую он знал, танцевала с Баумером в одном из клубов Сан-Паулу и запомнила его из-за щедрости. В конце концов Баумер вынужден был сказать Кавальо и его помощнику, где спрятаны деньги, и они убили его. Потом они напились, разбили пластинки, порвали и разбросали книги. Девушке, с которой танцевал Баумер, предложили подарок. Она выбрала золотого св. Христофора.

Лумис подготовил для них окончательные инструкции. Он поговорил с ними, пока они лежали под кварцевыми лампами, набирая загар, чтобы не выделяться на побережье, где бледный цвет кожи уже сам по себе выглядит подозрительным и служит предметом пересудов. Связной Эшфорд должен встретить их в Сан-Тропезе и сообщить точное время прибытия Сен-Бриака в Ниццу. После этого он должен исчезнуть.

— Видите ли, он — гомосексуалист, — сказал Лумис. — Именно благодаря этому мы и вышли на него. Он оказался дружком заместителя Сен-Бриака, того самого Валере, о котором я вам говорил. Парни, которые занимаются нашим делом, не должны заводить друзей, Крейг.

— Я не занимаюсь вашим делом, — сказал Крейг, — и не сожалею об этом.

— Это совсем нехорошо пахнет, не так ли? — сказал Лумис. — Но я должен думать об альтернативных вариантах и расскажу вам, в чем они будут заключаться. Совершенно очевидно, что готовится массовое убийство и, весьма возможно, война. Потому я надавил на него, точно так же, как и на вас. К сожалению, у меня не так уж много возможностей для выбора, сынок.

— Вы встречались с ним?

Лумис покачал головой.

— Грирсон займется деталями и намерен сказать Эшфорду, что он работает на вас. Видите ли, это работа любителя. Грирсон — это плутоватый джентльмен, которых нам приходилось встречать в прежние времена в Танжере.

— Вы были уверены, что я помогу вам, — сказал Крейг.

— Это не так уж существенно, — заметил Лумис. — Мы должны сделать это от вашего имени, что бы ни случилось. Кроме того, я пообещал Эшфорду, что Ля Валере не тронут, точнее, вы пообещаете это, конечно, если так получится. В любом случае, Ля Валере ничего не значит без Сен-Бриака. Еще один спятивший офицер-парашютист. Как я уже говорил вам, он знает, как убивать, но не блещет умом. И в любом случае, он влюблен. Нам нечего о кем беспокоиться.