Я не считал, что политическая система готова к этому, и понятия не имел, как ее нужно реформировать, чтобы можно было принимать необходимые долгосрочные меры. Знаменитый экономист Милтон Фридман написал когда-то, что аргументы нужно готовить заранее, и тогда, когда случится кризис, можно быстро мобилизоваться и быть готовым предлагать решения {215} . Америка была торпедирована сразу несколькими долгосрочными тенденциями: старением, недостаточными для инноваций инвестициями в фундаментальные исследования и разработки, второсортным начальным и средним образованием, все более пессимистично настроенными низшими слоями общества и программами социальной защиты, пожирающими большую часть федерального бюджета. Ни одну из них невозможно было ликвидировать быстро. Если бездействовать слишком долго, по моим оценкам, США придет конец. Развивающиеся страны мчались вперед, несмотря на жуткие проблемы, что увеличивало потребности США в принятии мер безопасности.

Какое-то время я был в печали.

Но затем я встретил женщину, которая вернула нас на верный путь. В отличие от Карлоты, которая приковывала к себе внимание с того мига, как вы впервые встречались, Мелани Джонсон была бы последней, на ком остановится взгляд в комнате, полной людей. Она родилась на юге США, говорила очень тихо с сильным южным акцентом. Все в ней кричало – хотя вряд ли здесь можно использовать это слово – об аристократизме, как белые зонтики от солнца и мятный коктейль на веранде. Но на самом деле она происходила из небогатой семьи. Ее предки были первопоселенцами в Алабаме, но со времен Гражданской войны едва сводили концы с концами. Они отказывали себе во всем, чтобы послать ее в Виргинский университет, где она получила степень магистра юриспруденции. Она пришла работать в небольшую юридическую контору в Алабаме и, наверное, осталась бы там. Но влюбилась и вышла замуж за подающего надежды политика, который позже получил кресло в Палате представителей. В отличие от большинства пар они оба переехали в Вашингтон. Мелани и Джек не торопились обзаводиться детьми, Мелани хотела попытать удачу и попробовать сделать карьеру в столице. Коллеги по университету порекомендовали ее некоторым вашингтонским компаниям, и вскоре она приняла приглашение на работу. До партнера она так и не доработалась, так как ушла в отпуск по уходу за детьми – у них родились двое мальчиков. Ее контора сокращала сотрудников, потому что быстрее и дешевле было использовать роботов для составления обзоров судебной практики. Так что через несколько лет работы неполный день она осталась без места. Брак дал трещину, и после развода она вместе с детьми вернулась в Алабаму. Джек приезжал навещать их пару выходных в месяц, но чем дальше, тем чаще Мелани и мальчики оставались одни. Она работала в небольшой адвокатской конторе и с трудом сводила концы с концами. Джек был небогат и как конгрессмен должен был финансировать два дома – один в Вашингтоне, другой в своем избирательном округе, – а также платить алименты. Он повторно женился на женщине с парой детей, и они все жили в Вашингтоне.

Видимо, то, что Мелани выросла в семье белых южан, сыграло большую роль в развитии ее лидерских качеств. Отец Мелани знал, что такое борьба. Когда речь зашла о политической карьере, было понятно, что дело не просто в ее личной истории взлетов и падений, но и в изменчивом счастье ее семьи, которое помогло ей размышлять и ассоциативно мыслить. Она не сломалась под ударами судьбы, и это тоже было важно. Кому нужен лидер, который бы сетовал о нашем плачевном состоянии. В любом настроении она всегда была безукоризненно одета, каждый волосок в ее прическе был на своем месте. Не думаю, что мы, мужчины, можем похвастаться такой силой духа. И только у женщины хватило бы и эмпатии, и смелости, чтобы решить наши проблемы. Через несколько лет после возвращения в Алабаму Мелани помешалась на политике. Ее огорчала школьная система. Оба ее мальчика пошли в частную школу, но цены были непомерно высокими. Тогда она решила перевести их в обычные средние школы и пришла в ужас от качества преподавания. И вот она выдвинула свою кандидатуру в школьный совет, и ее избрали. Все родители переживали, что если их дети не получат приличного школьного образования, то не смогут попасть в хорошие университеты. Оказавшись в совете школы, Мелани поняла, насколько остро стоит вопрос финансирования. Но она знала, что другие родители не смогут и не захотят поддержать рост налогов. Позже она связалась с Трастом, и именно так я с ней и познакомился. Мы помогли и поддержали систему финансово, хотя это был далеко не самый проблемный район. И все же качество образования снижалось даже в муниципалитетах, уровень дохода жителей которых раньше считался средним или даже высоким.

Работать с Мелани было сплошное удовольствие. Она читала все возможные исследования о том, как улучшить обучение естественным наукам, технологиям, инженерному делу и математике, и у нее было много своих идей. И все же мне тогда было невдомек, что мне посчастливилось иметь дело с первой женщиной – президентом США. Она совершила головокружительный скачок. Она решила пропустить уровень штата и стала сразу же претендовать на место в Палате представителей. Списки избирателей были изменены, чтобы ей не пришлось бороться против бывшего мужа. Она ведь, как и он, была республиканкой. Ее предшественник уходил на пенсию, он знал ее через Джека и поддержал ее кандидатуру. Он помог ей собрать средства. Это было надежное кресло, так что, когда она выиграла на предварительных выборах, расходы на предвыборную кампанию были уже не так велики, как для других кандидатов.

На протяжении последующих четырех сроков Мелани постепенно повышала свой рейтинг. Она не была партийной активисткой, но все равно завоевала популярность среди коллег по партии и избирателей, которые видели, что она нацелена на практические решения. Она всем говорила, что хочет делать дело. Я продолжал видеться с ней, потому что она работала над проблемами образования. Она прониклась необходимостью поддержки фундаментальной науки. Эта тема не была так уж популярна в ее партии, которая считала, что частный сектор знает, как «поставить на победителя». Мелани пыталась объяснить, что она имела в виду другое. Она хотела, чтобы федеральное правительство вернулось к финансированию Агентства по разработке перспективных проектов и Национальных институтов здравоохранения в прежнем объеме. Ей удалось убедить людей, разыграв национальную карту. Она отправилась в турне в Китай, Бразилию и Индию и отовсюду публиковала в Twitter картины нового коммерческого успеха, который был достигнут усилиями исследований, профинансированных государством. Она надеялась достучаться до избирателей и изменить их настрой. СМИ размещали у себя ее твиты и изображали ее партийной отщепенкой, что ей совсем не нравилось. Но увеличение финансирования она все же пробила. Ей удалось раскачать общественное мнение, и многие задумались: почему же мы не стремимся поддержать наше лидерство в области технологий? Она убедила коллег, что по сравнению с расходами на соцобеспечение средства нужны совсем небольшие.

К тому моменту я заразился ее жесткой тактикой. Посреди кампании она вдруг задала вопрос: мол, почему, собственно, мы не делаем больше? Ее сотрудники подготовили графики, показывающие, как снизились объемы средств, выделяемых «Большой восьмеркой». Я указал ей на то, что они манипулируют цифрами. Она отвергла мои доводы, сказав: «Это все ради благого дела». «Да, – согласился я, – но и тактика должна быть благой». Она только улыбнулась.

Она уже начинала планировать попасть в кандидаты на президентский пост. Финансовой поддержки у нее не было, но она знала, что один из кандидатов-республиканцев был бы рад вице-президенту – женщине. У нее были и престиж, и популярность. Ее приятель-кандидат тогда победил, но ее в команду не взял. На выборах он проиграл, на ее взгляд – и поделом: ведь он ошибся, не взяв ее.

Спустя четыре года она совершила прорыв. К тому моменту по всей стране ее рассматривали как вполне реального кандидата. Она баллотировалась в президенты, но уже к середине праймериз стало ясно, что ее побьет один из консервативных губернаторов, придерживающихся более жесткой политики. После проигрыша на президентских выборах многие верные партийцы хотели вернуться к базовым ценностям. Мелани пользовалась их расположением, но все же у нее была репутация центристки. Она думала, что у нее есть шанс быть выбранной в качестве кандидата на пост вице-президента, но за несколько месяцев до выборов ей сообщили, что, скорее всего, ей снова ничего не светит.

Я был в Вашингтоне и встретился с ней вскоре после того, как ей тайно сообщили, что ее не выберут. Она была в депрессии, пожалуй, печальнее я ее никогда не видел. Я тогда и представить не мог, как быстро фортуна повернется к ней лицом.

Я не думаю, что у нас в принципе был хоть один серьезный кандидат-демократ со времен Росса Перо или, может, еще Рона Пола [20] . Большинство экспертов сказали бы, что это невозможно. Я бы согласился с ними, но были особые обстоятельства. Президент-демократ был категорически непопулярен даже среди ядра электората. Он был вынужден сократить социальные выплаты. Экономика снова вступила в черную полосу, а это всегда губительно для президента. Конечно, до Великой рецессии было далеко, но резко вырос и так немалый уровень безработицы. Для республиканцев это должно было стать шансом. Но ядро электората качнуло партию вправо. В ходе предвыборной борьбы кандидат от республиканцев говорил о резком урезании бюджета, в том числе о том, чтобы сократить программу социального обеспечения для всех граждан младше 35 лет.