День похорон был первым днем оплакивания, продолжавшегося неделю (Semahot 12.1). Об этом свидетельствует иудейский историк Иосиф Флавий, описавший смерть, похороны и оплакивание Ирода Великого (умер в 4 году до н. э.): «Архелай [старший из остававшихся в живых сын Ирода] справил в честь отца, как того требовал обычай, семидневный траур, затем угостил своих друзей и, отменив траур, направился в храм» (Ant. 17.200). Обычай оплакивать умершего семь дней основан на Писании: так, Иосиф «сделал плач по отце своем семь дней» (Быт 50:10); об останках же царя Саула и его сыновей говорится, что израильтяне «взяли кости их, и погребли под дубом в Иависе, и постились семь дней» (1 Цар 31:13).

Рис. 5.1. Оссуарии, Масличная гора

Внутренний вид склепа в капелле Доминус Флевит («Господь плакал») на Масличной горе. Большинство оссуариев, в которых складывали после перезахоронения кости умерших, по размеру предназначены для взрослых. Маленькие детские оссуарии находят редко, потому что обычно останки детей помещали в оссуарии рядом с костями их взрослых родственников. (Фотография любезно предоставлена Андерсом Рунессоном.)

Обычно оплакивание совершалось у входа в гробницу или внутри нее. Это объясняет, почему археологи иногда находят гробницы с углубленной частью пола: это позволяло оплакивающим молиться здесь стоя согласно иудейскому обычаю (см. открытую для публики гробницу в капелле Доминус Флевит на Масличной горе, рис. 5.1). И конечно, если люди заходили в гробницу, неудивительно, что тела умащали благовониями. В гробницах и пещерах для захоронений обнаружено множество флаконов и сосудов для благовоний. Можно себе представить, какой там стоял запах на шестой-седьмой день.

Обычно через год после погребения кости собирали и складывали в отдельную нишу или в оссуарий. Об этой практике так называемого вторичного погребения свидетельствуют археологические раскопки иудейских могил того времени, когда жил Иисус. О том же свидетельствуют раввинистические источники: «Когда плоть разлагается, собирают вместе кости и полагают их в должное место» (m. Sanh. 6:6); «Сын мой, похорони меня сначала в гробнице. А по прошествии времени собери кости мои и положи их в оссуарий, но не бери их собственными твоими руками» (Semahot 12.9; см. также Semahot 3,2). Раввинистическая литература также говорит о том, что кости складывали в оссуарий через двенадцать месяцев после первого погребения (b. Qidd. 31Ь).

Однако в случае казни преступников эти обычаи выглядели иначе. Казненных также погребали должным образом, но не в таких почетных местах, как, скажем, семейная гробница. Об этом ясно говорят ранние раввинистические тексты: «Не погребают их [казненных преступников] в гробнице отцов их. Но два места погребения их приготовил синедрион: одно – для обезглавленных или задушенных, второе – для побитых камнями или сожженных» (m. Sanh. 6:5); «Ни тела, ни кости нельзя переносить из места бесчестного в место почетное, равно как и (о чем и не стоило бы говорить) из места почетного в место бесчестное; однако в случае семейной гробницы разрешено их переносить, даже если почетное место меняется на бесчестное» (Semahot 13.7). Тело преступника не хоронили в почетном месте, а кроме того, запрещалось его публичное оплакивание: «Не делали они [открытого] плача… скорбя только лишь в сердце своем» (m. Sanh. 6:6).

Иудеи думали, что душа умершего находится около тела в течение трех дней: «Три дня [после смерти] душа парит над телом, стремясь вернуться в него, но когда видит, что облик его меняется, тогда отходит» [Lev. Rab. 18.1 (на Лев 15:1–2)]. Изменение лица на третий день объясняет, почему скорбь сильнее всего в первые дни: «Скорбь во всей ее силе длится три дня, пока еще вид лица можно распознать» (Qoh. Rab. 12.6 § 1). Это любопытное представление, вероятно, стоит за яркой историей воскрешения Лазаря, брата Марии и Марфы (Ин 11:1-44). Слова, что Лазарь мертв уже «четвертый день» и его тело «смердит» (11:39), предполагают, что всякая надежда уже утрачена. С момента смерти Лазаря прошло более трех дней. Его душа отошла; его лицо изменило свои черты. Возвращение к жизни кажется уже невозможным.

Таковы погребальные обычаи иудеев. Но всегда ли евреи хоронили умерших? Какое значение имели для них похороны? Могли ли они оставить тела каких-то людей, например казненных преступников, без погребения?

В Средиземноморье в эпоху поздней античности достойное погребение умершего считалось священным долгом, и это особенно справедливо, если речь идет о культуре и религии евреев. Во-первых, должное погребение выражало заботу о самом умершем. Значимость заботы об умерших и их достойном погребении широко отражена в Писании: от подробного рассказа о том, как Авраам приобретает пещеру для погребения Сарры (Быт 23:4-19), до описания погребения патриархов и царей Израиля. Особого внимания заслуживает история о том, как тело Иакова перенесли в Ханаан, чтобы похоронить его в высеченной им самим гробнице (Быт 50:4-14). Интересна в этом отношении и смерть Иосифа: его похоронили в Египте, но затем, в момент исхода, его останки извлекли из могилы, чтобы захоронить их в Ханаане (Быт 50:22–26, Ис Нав 24:32). Кости убитых Саула и его сыновей были погребены в Иависе (1 Цар 31:12–13). Затем кости Саула переносят в землю Вениаминову (2 Цар 21:12–14). Погребения удостаивались даже нечестивцы, погибшие от кары свыше: израильтяне, мечтавшие в пустыне о мясе (Числ 11:33–34), или отдельные казненные преступники (Втор 21: 22–23). Тела врагов Израиля, павших в битве, сжигали (3 Цар 11:15). Надлежало предать огню даже тела бойцов из враждебного эсхатологического войска Гога (Иез 39:11–16). Оставить мертвое тело, даже если это тело врага, лежащим без погребения означало навлечь проклятие на землю (Втор 21:22–23).

В Книге Товита говорится об иудеях в изгнании, убитых и оставшихся лежать вдоль дорог или выброшенных за городскую стену. Главный герой, по имени которого названа книга, праведник, соблюдающий иудейские обычаи относительно еды, делится одеждой и пищей с бедными и, несмотря на огромный риск, погребает умерших. Товит славен многими добрыми делами, но на первом месте стоит погребение умерших (1:18–20; 2:3–8; 4:3–4; 6:15; 14:10–13).

Иосиф Флавий разделяет взгляды автора Книги Товита. Говоря о нравственных обязанностях иудеев, Флавий говорит: «Нам следует предоставлять всем, кому это необходимо, огонь, воду, пищу, указывать дорогу, никого не оставлять без погребения [ataphon] и не быть слишком жестокими по отношению к врагам» (Ag. Ap 2.211; см. также 2.205).