В 19.00 командир полка прибыл из штаба группировки и поставил задачу на организацию разведки маршрута нового района обороны.

«Все пошло как по маслу…»

Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка, гвардии майор:

– Потом начался марш, подошли к Верхнему Науру, это предгорье Терского хребта. Расположились прямо на бугре, рядом встал ракетный дивизион 99-го артполка. Тогда Федя Сергеев и Вадим Мирошниченко ушли в разведку по склону Терского хребта. И разведка влетела в засаду. Откуда-то из виноградника, то ли из танка, то ли из РПГ, попали. У нас было девять погибших. Видел убитых, сложили их у штаба. Первый раз тогда увидел, как автоматная пуля калибра 5.45 мм пробивает бронежилет, попадая в изгиб. В этот же день к нам привезли первых контрактников. А я всю ночь по кустам бегал – диарея, объелся арбузами.

Утром командир полка мне говорит: «Едешь корректировщиком!» Сели на БМП. Первый раз тогда надел бронежилет и разгрузку, такие тяжелые, что еле поднялся на БМП. Терский хребет – голый, далеко видно. Скорректировал восемь «градовских» снарядов. Огонь тогда корректировал не только своего полка, но и 99-го артиллерийского.

«Простите нас все, кого объели…»

Сергей Печугин, зам. командира 1-го мотострелкового батальона по тылу, гвардии майор:

– В первую же неделю, как вошли в Чечню, мне заказ поступил: «Хватит тушенку есть, давай гуся или еще что-нибудь такое». Селения пустые, птица ходит, только руку протяни. Вот тут я с одним из наших офицеров впервые поругался. Взять чужое в такой обстановке при отсутствии крайней необходимости, когда есть продовольствие, это примерно так же, как в хронике немецкого хозяйствования на оккупированных украинских территориях. Но, к моему стыду, мало-помалу и я перестал брезговать «свежатинкой». Простите нас все, кого «защитники» таким образом объели.

В самом начале кампании – до Терека еще не дошли – вечером прибывает с совещания наш комбат и ставит задачу: «Завтра выдвигаемся колонной, порядок движения такой-то…» По традиции, обоз – взвод обеспечения, ну, и я, соответственно, в голове его колонны, вслед за минометной батареей. Куда едем – ни слова. Я к комбату с картой: «Товарищ майор, куда мы должны прибыть, покажите?» Командир показывает: поселок Дальний – задача дня. Я простым карандашом поставил на него жирую точку.

Утро. Минометчики пока заводили свои «шишиги» – пара аккумуляторов живых на все машины, а встали, видимо, поздно – мотострелковые роты убыли. Я дождался, пока они колонну вытянут, поехали. Вдруг минут через десять – остановка. Бежит ко мне командир батареи, спрашивает: «Там развилка, куда ехать?» Пошел с ним, посмотрели: по следам непонятно, куда наши боевые машины уехали. Спросить не у кого, на автомобильной технике штатных радиостанций нет, моя Р-159 и минометного комбата сдохли за первые пять минут пути. Короче – связи нет. Сориентировался на местности, решил ехать прямо, по кратчайшему пути до Дальнего. Теперь уже в голове колонны. Минут через пятнадцать вижу на горизонте поселок, останавливаю колонну. Сличаю с картой – Дальний. Однако наших мотострелков не видно! Продолжаем движение, переезжаем какой-то канал, въезжаем в поселок, поворачиваем налево, едем вдоль канала. Местные – врассыпную, куры, гуси, дети – суматоха! Решаю, поскольку наших так и не видать, нужно по ближайшему мосту налево и назад, пока беды не случилось.

Слава богу, обошлось, отъехали на пару километров назад, заехали за холм, остановились. Тут зам. комдива к нам подъезжает на БТР с кучей вопросов: «Кто такие? Откуда? Куда?» Сам, по всей видимости, не все понимает, что делается и где мы. Поставил задачу минометке занять огневые позиции, остальным залечь… Связался с руководством, повел нашу колонну в сторону.

Картина… Мотострелки в боевой линии идут в сторону Дальнего прямо как по уставу. Навстречу им в походной колонне – мы. Важно так проезжаем сквозь их боевые порядки, разворачиваемся и далее следуем на своем месте – в паре километров сзади. Так тыловики «выполнили» задачу дня батальона быстрее боевых подразделений! Хорошо, что спросил накануне комбата, куда ехать.

«Отношения с жителями нормальные…»

Олег Аникин, начальник штаба полка, гвардии подполковник:

– Один из неприятных эпизодов первых дней кампании… Полк стоит у Горагорского с неделю. Местное население мы взяли под свою опеку, отношения с жителями нормальные. Вдруг звонок от командира первого батальона Илюхина: «Меня окружают». – «Кто?» – «Внутренние войска». Выясняется, что в наши тылы, без всякого согласования с нами и нашим командованием, вдруг приезжает какой-то ОМОН и начинает профессиональную зачистку селения – с киданием гранат, выбиванием дверей и битьем стекол. Закончилась такая зачистка банальным ограблением населения. Я сообщил об этом командиру полка. Тут же в этот ОМОН приехала прокуратура. Арестовали часть машин с награбленными ОМОНом вещами и передали их нам под охрану.

Некоторые офицеры из СКВО (Северо-Кавказский военный округ. – Авт.) не любили нас, офицеров, приехавших служить из центральной России, считали, что мы – полные дураки, а они – настоящие профессионалы.

Александр Федорченко:

– На протяжении всего марша первых дней кампании местные жители кидали на БМП фрукты и еду. Везде приветствовали нас одобрительными криками и напутствиями проучить и отомстить бандитам. Совершенно противоположная обстановка по сравнению с первой кампанией. Видно было, что многие натерпелись от бандитов и поняли, кто есть кто.

«Напоролись на засаду…»

Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка, майор:

– Началось движение по хребту, и нарвались на засаду. У духов здесь были классические окопы. Получили мы по соплям. Танк у нас подбили, потери были – несколько человек убитыми, их сначала прикопали у КНП на высоте, а потом откопали. Тогда 8–9 духов положили, приволокли их в наш лагерь, на обмен. На высоте после боя нашли американский противоракетный комплекс «Стингер».