Информационную базу книги составили исторические документы и материалы, а также монографии, сборники научных трудов, научные издания, научная и общественно-политическая периодика.

Особенно полезным и плодотворным было обращение к Сборнику материалов и статей по истории Прибалтийского края (Прибалтийский сборник) в четырех томах. Это издание появилось в 1876-1882 гг., в период реформ Александра II, и должно было, в восприятии общественности, способствовать решению остзейского вопроса в интересах русского дела на прибалтийской окраине и с учётом упований коренного населения. Сборник представляет собой богатое собрание важных исторических памятников и ценных исторических документов (немецких и русских), снабжённых переводчиками и комментаторами обстоятельными примечаниями и дополнениями на основании русских источников. Среди источников, столь же масштабных и уникальных, следует назвать фундаментальный труд Патриарха Алексия II «Православие в Эстонии», сборник документов и материалов «Имперская политика России в Прибалтике в начале XX в.», выпущенный в свет в 2000 г. Национальным архивом Эстонии и Институтом истории (составитель Тоомас Карьяхярм), и сборник «Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев» в пяти томах (М.; Л., 1926,1927).

В процессе толкования фактов, оценок, подходов, представленных в документах, а также в работах российских и зарубежных учёных (преимущественно немецких) автор опирался на опыт научных исследований, накопленный в Российском институте стратегических исследований и нашедший, в частности, отражение в книжной серии РИСИ, журнале РИСИ «Проблемы национальной стратегии», научных конференциях и «круглых столах», проводимых в РИСИ.

Если читатель расширит свой исторический кругозор и станет более критично относиться к несправедливым наветам на исторический облик России и если эта книга поможет осмыслить сегодняшние тревожные процессы в Российской Федерации, то автор будет считать свою задачу выполненной.

Автор благодарит за помощь и поддержку в реализации этого проекта:

директора РИСИ Леонида Петровича Решетникова,

руководителя Центра гуманитарных исследований РИСИ Михаила Борисовича Смолина,

эксперта Отдела информационного обеспечения РИСИ Ольгу Сергеевну Ванькову.

Глубок колодец прошлого{1}. Сколько бы ни обращался пытливый взор исследователя в тьму утонувшего в нём времени, он никогда не достигнет дна колодца, а только выйдет на новые глубины, за которыми снова и снова будут открываться новые уровни неизведанного. Поэтому при изучении страны и её народа обычно начинают с какой-то доступной отправной точки, когда можно опереться на археологические данные, дошедшие до нас предания, летописи, хроники.

Обращение к истории Прибалтики и её населения, в частности к прошлому эстонского народа, если начать с незапамятных времён, неизбежно приведёт в район бассейна Волги и Камы, а также в Приуралье. Согласно данным языковедов, археологов и антропологов, именно здесь изначально обитали предки современных финноугорских народов (финны, эстонцы, карелы, вепсы, марийцы, мордва, коми, удмурты, ханты, манси, венгры). Отсюда они расселились на более обширные территории и проникли также в Прибалтику, где поглотили крайне редкое туземное население.

До нашествия крестоносцев (XII в.) ни одно из племён, населявших территорию современных Эстонии и Латвии, не соединялось в государственное целое. В то же время о наметившемся процессе сложения единой эстонской территории свидетельствуют письменные источники XII — XIII вв. Так, в «Хронике Ливонии» Генриха Латышского население Эстонии фигурирует под собирательным именем «эсты», а в древнерусских летописях носит название «чудь» [1] . Соответственно в западных источниках земли, заселённые древними эстонцами, всё чаще объединяются под одним общим названием «Эстония», а в древнерусских — «Чудская земля».

Такой обобщающий взгляд соседей на заселённую предками эстонцев часть Прибалтики, конечно, не отменяет существовавших в реальности различий среди эстонских племён, которые хотя к началу XIII в. и достигли, по приблизительным подсчётам, 150 — 200 тыс. человек, но ещё не стали единым этносом и не обрели единой территории. «Эстония», или «Чудская земля», представляла собой рыхлую совокупность восьми отдельных маакондов (или земель). Они назывались: Уганда, Сакала, Ярвамаа, Вирумаа, Рявала, Харьюмаа, Ляэнемааа и Сааремаа. Мааконды распадались на более мелкие территориальные единицы — кихельконды. Территориальное размежевание определяло и особенности этнической дифференциации среди эстонцев. Они смотрели на себя и друг на друга прежде всего как на угандийцев, ярвамасцев, харьюмасцев, сааремаасцев и т.д. Во главе кихелькондов и маакондов стояли старшины, осуществлявшие управленческую функцию. Они же были предводителями на войне. Постоянного войска не было. Его заменяло народное ополчение, или «малеве». Ополчение состояло из пехоты и всадников и иногда делилось на три отряда: на главный корпус и два крыла. Конница обладала лучшим и более ценным вооружением и получала значительную часть военной добычи.

В отсутствие законов и сформировавшегося образа правления выбор старшин был очень произволен. Наследственного права у них не было. Скорее мужество и ум определяли выбор. Для решения важных дел собирались народные сходы.

Национальный характер древних эстонцев русские летописцы определяли в сравнении с другим прибалтийским племенем — латышами [2] . Так, эстонцы, по словам летописцев, были свирепее, но вместе с тем сильнее и мужественнее, чем латыши, и более способны к сопротивлению. Исследователи более позднего времени (XIX в.) находили, что эстонцы лукавы, коварны и злопамятны. У латышей же выделялись такие качества, как большее миролюбие, добродушие и кротость. В то же время если латыш, как отмечалось, менее постоянен и менее обязателен, то эстонец обычно верен своему слову, а также раз возникшим симпатиям и антипатиям. В XIX в. эстонцев, как и латышей, упрекали в лености и сонливости (мнение немецких помещиков), обращали внимание на их ограниченность и недостаток живости ума {2} . Конечно, эти качества были следствием национального порабощения этих этносов и имели преходящий характер.

Что касается внешнего вида, то латыши, как и родственные им литовцы и древние пруссы, были среднего роста, отличались свежим цветом лица, у них были светлые глаза и светлые волосы. Эстонцы, как и другие угрофинские народы, имели более смуглый оттенок кожи, носили длинные волосы, которые были обычно льняного цвета. У многих эстонцев глаза были светлые, но тёмные считались более красивыми.

Латыши жили отдельными дворами. Эстонцы — в больших многолюдных деревнях, что облегчало им защиту от неприятеля. Их построенные из дерева дома были без печей и окон, так как ни эстонцы, ни латыши не знали стекла. Защитой от неприятеля служили так называемые замки. Они строились в местах, где сама природа обеспечивала относительную безопасность: возвышенность, болотистые окрестности и т.д. Замки были окружены сначала глубоким рвом, а затем земляным валом или дощатой стеной, или валом, сооружённым из земли и дерева. В Эстонии было много камня, и потому валы часто строились из булыжника. Во время осад замков неприятель стремился подкопать валы или поджечь деревянные укрепления.