Учитывая сложившуюся ситуацию и нетерпение войск, стремившихся в Крым, большевики постоянно использовали свое главное оружие — пропаганду во всех воинских подразделениях, в каждом полку, в каждой роте. Главная идея должна была дойти до сознания каждого красноармейца. Для идеологической, пропагандистской поддержки наступления и политического обеспечения “крымской операции” ЦК РКП(б) с

агитпоездом ВЦИК “Октябрьская революция” направил на фронт Калинина, наркома просвещения Луначарского, наркома юстиции Курского, наркома здравоохранения Семашка, члена ЦК Преображенского и члена РВС 7-й армии Евдокимова — одного из главных палачей. Пропаганда была направлена прежде всего на разжигание ненависти между красноармейцами и участниками белого движения. Советская власть четко определила своих врагов — представителей имущего класса, религиозных деятелей, тех, кто убежал от советской власти в Крым и засел в “контрреволюционном гнезде”. Агитаторы на своих многочисленных митингах, в беседах, лекциях утверждали, что на полуострове сосредоточилась большая масса буржуазии, чиновничества и представителей других эксплуататорских классов, которые со всей России вывезли сюда неисчислимые богатства, ограбив народ, что здесь находятся огромные склады продовольствия и одежды, полные подвалы крымского вина, а также горы трофейного имущества, завезенного странами Антанты для Белой армии. Они убеждали солдат — вчерашних рабочих и крестьян в том, что никто иной, а только белые генералы, офицерство и буржуазия являются основными и единственными виновниками гражданской войны, хозяйственной разрухи, голода и болезней, что все беды, выпавшие на долю народов России и мирового пролетариата, который уже подымается и обязательно победит в мировом масштабе, происходят только от них. Поэтому, говорили агитаторы, все эксплуататоры и их прислужники подлежат уничтожению, после чего наступит “народовластие”. Они утверждали, что бойцам Красной армии — солдатам революции, освободителям выпала великая и благородная миссия обеспечить дорогу людям в светлое будущее, для “свободного труда на свободной земле”. По их словам, красноармейцы, вернувшись домой к своим родным и близким, будут окружены вниманием и почетом как герои. Методы демагогии, как известно, беспредельны, а цель ее едина: обман всевозможными заманчивыми, но лживыми обещаниями.

Обман, как умышленная подмена истины, был всеобщим. В тех тяжелых условиях лживые обещания воспринимались как действительность, а потому были желанными. К “освобождению” окраин России от контрреволюционных выступлений, к подавлению народных восстаний призывал и Ленин. Еще до “крымских событий” он писал:

'От того, что мы прозевали с Крымом, несколько десятков тысяч человек будут недоедать лишних полгода... Гибнут люди здесь, тогда как на Украине, на Северном Кавказе и в Сибири мы имеем неслыханные богатства..'|6.

Ожидание убежища в Крыму и избавление от бедствии захватило всех. В своих воспоминаниях “Памяти Перекопа и Чонгара” Фрунзе писал:

'Каждый красноармеец, командир и политработник держались лишь крепко засевшей в сознании всех мыслью: во что бы то ни стало ворваться в Крым, ибо там конец всем лишениям...'60.

Подавление и фактическая отмена свободы печати, слова, критики, отсутствие вследствие этого других мнений и суждений по поводу происходящих событий в стране также сыграли не последнюю роль в формировании мировоззрения людей. Уже в то время большевики считали инакомыслие враждебным для трудящихся. Ленин писал:

«Свобода печати в РСФСР, окруженной буржуазными врагами всего мира, есть свобода политической буржуазии и ее вернейших слуг меньшевиков и эсеров... Свобода печати поможет силе мировой буржуазии... Болезнь надо лечить пролетарскими и партийными мерами, а не туманить себе голову 'свободой печати', этим 'блестящим бопотным огоньком'»’®.

Причины ясны: большевики боялись правды, поэтому против инакомыслящих Ленин призывал применять репрессии:

'Если свобода критики означает свободу защиты капитализма, то мы ее раздавим'61.

В темной массе красноармейцев, выходцев из замученной и уже несколько лет голодной России, эти пропагандистские лозунги, агитация, называемая большевиками мощным оружием классовой борьбы, находили благоприятную почву. В сознании людей эта пропаганда пробуждала, может быть, дремлющие, невидимые, дикие, низменные инстинкты и склонность к разрушению всего старого, привычного, веками накопленных устоев, к безудержной стихии потрясений, ниспровержения и взрывам, к насилию, безжалостным убийствам, грабежам, к ненасытному стремлению к мщению. Одурманенное сознание бойцов не искало ответы на вопросы: кому, за что и зачем нужно мстить. В целях уничтожения “отжившего” мира, во имя революции и ликвидации очагов сопротивления широко пропагандировались беспощадные, бесчеловечные меры, установленные декретами, этими “законами” советской власти. Применение репрессий большевики поощряли, не думая о том, к чему может привести такая политика. Ромен Роллан вложил в уста Робеспьера вполне справедливое предупреждение на этот счет:

'...если именем закона будет литься кровь человеческая и откроются взорам народа жестокие зрелища и истерзон-ные трупы, значит законы в сердцах граждан искажают идеи справедливости, зарождают а сознании общества дикие предрассудки, которые в свою очередь породят еще худшие'62.

20 Роллан Р. Собр. соч. — М., 1954. — Т. 1. — С. 319.

Независимо от того, как поступали сам Робеспьер и его сторонники во время французской революции, высказанное им предположение оказалось фатальным. Внедрение большевиками коммунистической идеологии в России, в этой полуазиатской стране, вызвавшее судьбоносные для всего мира события, революционные потрясения и ужасы инспирированной ими гражданской войны, способствовало формированию в сознании людей серьезных психических нарушений. До сих пор многие наши сограждане испытывают чувства беззащитности, безысходности, отчаяния от нищеты и отсутствия надежды на лучшее будущее для себя и своих потомков. Отброшенные после революции 1917 года принципы человеколюбия, милосердия, искусственное разделение общества на непримиримые враждующие между собой классы, установившие и продлившие красный террор на многие годы, — все это отрицательно сказывается на жизни даже современного общества.

Каждодневная агитация, пропаганда лозунгов большевиков и обещаний “светлого будущего”, заведомо нереальных и несбыточных, в тех условиях воздействовала успешно и безотказно. Понимая это, Ленин писал:

"Лозунги превосходные, увлекательные, опьяняющие, — почвы под ними нет, — вот суть революционной фра-

Здесь он не ошибался. В тех условиях любая надежда на улучшение жизни народа, любые обещания со столь высоких трибун приобретали очертания реальности и правды.

Под влиянием чрезмерной дозы опьяняющей агитации, которая подкупала, захватывала, увлекала, вселяла надежду в замороченные головы бойцов, привлекаемые командованием воинские подразделения в помощь чекистам и отрядам службы тыла к розыску и обезвреживанию бывших солдат и офицеров, восставших крестьян и беженцев тоже действовали беспощадно. Все чаще армейские части были задействованы для несвойственной им “работы”, особенно для подавления крестьянских выступлений и отрядов повстанцев, с приближением к территории Крыма.

Не исключено, что командование Красной армии в этот период применяло децимацию — наиболее репрессивную и кровавую древнеримскую меру расправы с бойцами когорты, которая не проявила настойчивости в бою или, более того, дрогнула и начала отступать перед противником. В этих случаях убивали каждого десятого воина. Переняв у древних римлян этот дикий обычай, большевики перенесли жестокий метод подавления на реальную почву. П. А. Шевоцуков в своей книге “Страницы истории гражданской войны” описывает события, происшедшие в Люблянском полку, который под натиском противника оставил свои позиции. 22 ноября 1919 г. Можайский воентрибунал постановил расстрелять уже не каждого десятого, а каждого пятого красноармейца в 1-й и 3-й роте полка, а в остальных ротах — каждого десятого. Подобные экзекуции над красноармейцами происходили и на Восточном фронте в 1918 г., когда каждый десятый боец Петроградского полка был расстрелян за отступление под Казанью63. Инициатива применения децимации принадлежала, конечно же, не строевым командирам, выросшим в рабочей и крестьянской среде, а тем, кто в университетах изучал латынь и хорошо знал исторические трактаты Тацита, Светония, Фукидида и других известных авторов. Не исключено, что децимация применялась и в войсках Южного фронта. К тому же член реввоенсовета Южного фронта