– Давай же, давай! – испуганно вопил одноглазый.

Ратибор и без него знал, что делать – еще раз толкнул ручку и…

Железная, на железных же колесах, повозка вздрогнула и тяжело покатила в туман, постукивая на стыках рельсов и постепенно набирая скорость.

Последние свои дни Ясна провела в словно бы в каком-то легком тумане, вечно клонившим в сон и делавшим тяжелыми мысли и тело. Девушка даже не помнила, когда последний раз ела, хотя голода почему-то не ощущала… вообще ничего не чувствовала с тех самых пор, как щекастый торговец Евген продал ее неизвестно кому. Именно так – неизвестно кому; явившийся покупатель прятал лицо под черной маской, называл себя скромно – Посредник. Как он доставил девчонку заказчикам, каким образом, нес ли на руках или вез в повозке, Ясна не могла бы сказать, помнила лишь оказавшуюся в руке Посредника стеклянную трубочку с блестящей иглой… А потом что-то – наверное, эта самая игла – кольнула в вену, ничуть не больно… и настало вот такое вот состояние – ни сон, ни явь.

Иногда, сквозь забытье, девушка видела смутные образы каких-то существ – то ли пауков, то ли сколопендр – только больших, размерами с человека, а то и фенакодуса. Наверное, то был сон, затянувшийся сон… и закончился он внезапно.

Кто-то громко сказал:

– Проснись!

И Ясна распахнула глаза…

Лучше б она спала, пусть даже вечным сном!

Увидев, что творилось вокруг, девушка зажмурилась от вдруг охватившего ее ужаса и стыда. Она лежала нагой в узком каменном ложе, чем-то похожем на гроб. Раскинутые в стороны руки ее бессильно свисали вниз, голова покоилась на каком-то возвышении, похоже, что тоже каменном, холодном. Ложе стояло посередине большой пещеры, освещаемой нервным светом многочисленных факелов, выхватывающем из полутьмы фигуры тех самых кошмарных тварей, которых несчастная пленница видела в своих недавних снах. Выходит, это были вовсе не сны!

Жуткие существа своим мерзким обликом напоминали огромных сколопендр – хитиновый, блестящий тусклой зеленью, панцирь, восемь конечностей – непонятно, рук или ног. Лица… вернее, морды – чем-то походили на человеческие, правда, довольно уродливые. И от этого было еще омерзительнее, еще страшнее!

Одно из чудовищ, повыше и куда уродливее других, подошло ближе к ложу и внезапно бухнулось на колени – или что у него там имелось, – благоговейно выпростав четыре верхние конечности вверх. Желтоватые, с хищными темными зрачками, глаза твари источали звериный ужас, лицо было почти человеческим – узким, сильно вытянутым книзу, с крючковатым мосластым носом и почти безгубым провалом рта. Лысый зеленоватый череп, большие, хрящеватые остроконечные уши довершали кошмарный портрет. Нет, это все же был не человек – нетопырь, нелюдь!

– Великая Мать проснулась! – сверкнув глазами, внезапно возопил нетопырь. – Проснулась Великая Мать!

– Проснулась Великая Мать! – падая ниц, эхом откликнулись твари. – Делай свое дело, Великий Шаман, на благо всех нас!

Поднявшись на ноги, крючконосый монстр – как видно, он и был здесь шаманом – протянул одну из четырех рук, дотрагиваясь до обнаженного бедра распластанной на ложе девушки. Ясна вздрогнула, настолько гадким и холодным показалось ей это прикосновение. Вздрогнула, но не шевельнулась, не смогла, и только сейчас заметила, что почти все ее тело утыкано иглами, от которых уходили куда-то вниз, в скалу, тонкие, с палец, шланги.

– Великая Мать готова к очистительной жертве! – повернувшись к собравшейся толпе, торжественно провозгласил шаман. – Мы избавим ее от лишнего – это наш долг.

– Мы избавим ее от лишнего! – эхом повторили все.

Повторили и все разом затихли, лишь факелы потрескивали в тишине. А потом внезапно ударил бубен. Зарокотал, сначала тихо, а потом все громче и громче – и было в его рокоте нечто такое, что-то угрожающе-злобное, что сильно не понравилось Ясне. Хотя ей тут все не нравилось, однако – что же она могла сделать? Не убежать, не пошевелиться даже.

– Прости нас, Великая Мать! И возродись в наших потомках.

С этими словами жуткий крючконосый монстр вдруг раскрыл пасть, полную острых клыков… и впился девушке в руку! Мало того, что впился – отгрыз, проглотил окровавленную ладонь и даже не подавился!

Острая боль пронзила все тело несчастной, однако, это было еще только начало – под нарастающий рокот бубна, повинуясь приказу шамана, на Ясну набросились все. Впились острыми зубами в бедра, в ноги, руки, отталкивая друг друга, рвали, глотая кровавые куски, и, беспрестанно кланяясь, униженно благодарили:

– Спасибо, Великая Мать! Спасибо, Великая Мать! Спасибо!

Кошмарные подземные твари, порождение ужаса и тьмы, пожирали девушку заживо – вгрызаясь даже в кости! Совсем скоро у Ясны не осталось ни рук, ни ног, одна голова и окровавленный обрубок-тело. И еще жуткая, запредельно жуткая, боль…

Вынырнувшая из тумана дрезина уперлась в стоявшую на рельсах машину – огромную, черную, чем-то напоминавшую вдруг вставшего на колеса жука-медведя. Кажется, эта древняя машина именовалась «пароход»… или «паровоз» – что-то вроде этого. На машине и вокруг нее, поджидая непрошеных гостей расположились парни в пятнистых куртках, вооруженные кто чем: кто мечом, кто алебардой, а кто-то держал в руках арбалет… и даже имелись автоматы Калашникова.

– Кто такие? – грубо спросил высокий бородач в мятой старинной шляпе и широких, заправленных в высокие сапоги, брюках.

– Нам нужен Антон. Или Григорий, приказчик. У нас к ним одно выгодное дело.

Бородач потемнел лицом:

– Ни тот, ни другой еще не вернулись.

Не вернулись? Ратибор покусал губу, снова окунаясь в пучину самых нехороших предчувствий.

– Ну, тогда – Евген. Кругленький такой, низкорослый.

– Евген, говоришь? Что ж, с ним-то мы вас сведем… Так и быть, вылазьте. Только оружие сдайте. Таковы уж у нас правила для всех чужаков.