–  Готово! Можно тащить.

Все взбежали на мост и через перила начали тянуть за веревки. Вскоре на поверхности появился черный верх кузова «эмки». Машина была вытащена, ценные документы спасены.

Комдив генерал-майор Крюков подозвал героя к себе.

–  Молодец, солдат!
– сказал он и поцеловал смущенного бойца.
– От лица службы выношу благодарность.

–  Служу Советскому Союзу!
– взволнованно ответил Порубилкин.

В этот же вечер я уехал из полка вместе с командиром дивизии и после многодневного отсутствия попал наконец в редакцию, где меня совсем уже считали пропавшим.

* * *

К середине августа положение наше стало еще более тяжелым. В то время, когда полки дивизии самоотверженно дрались, сдерживая натиск превосходящих сил противника, тылы дивизии тоже подверглись удару со стороны врага. Замысел противника был очень прост: расчленить наши силы на части, прижать их к Ладожскому озеру и опрокинуть в озеро.

Рано утром 15 августа проводная связь второго эшелона со штадивом прервалась. Через несколько минут к нашему расположению подъехала машина автобата, и выскочивший из нее старший лейтенант Макаров доложил командиру батальона майору Вершинину, что дорога к штабу перерезана и он не смог туда пробиться.

Это известие поразило всех. Как же так? Тылы дивизии отрезаны. Как могут части воевать без подвоза боеприпасов и продовольствия? Отрезанной оказалась и типография.

Мы не могли примириться с этим. Короткое совещание быстро решило вопрос. «Ехать, немедленно ехать и пробиться!» - в один голос заявили как работники редакции, так и наборщики. Даже Маруся Сорокина, которую наши шоферы почему-то считали трусихой, воинственно схватила карабин и, подойдя к редактору, с жаром заговорила.

–  Товарищ политрук, что долго говорить? Едем! Дорога каждая минута…

Таратин не без удивления окинул с ног до головы ее хрупкую фигурку в невероятно широких, видимо, пятидесятого размера, красноармейских брюках и в тон ей скомандовал:

–  По машинам!

Работники автобата отговаривали нас, предсказывая неминуемую гибель или возможность попасться.прямо в лапы врагу. Но этих уговоров мы не слушали. Тем более что в машине лежал только что отпечатанный номер газеты, который надо было доставить в части.

С собой мы все время возили большой запас бумаги - тонны полторы. Ее перевозили автобатовские машины. Но теперь пришлось призадуматься, так как с собой всю бумагу нельзя было взять. Погрузили на свои машины сколько можно было, а остальную оставили при автобате и для ее охраны - наборщика Нагучева, хотя он слезно молил не оставлять его, а взять «туда».

Выехали, как только начало светать. Вооружились карабинами, гранатами, револьверами. Было решено выехать на дорогу и в предполагаемом месте прорыва гнать машины на полной скорости, одну за другой. Если только мост не взорван (там был мост через небольшую речушку), то можно будет проскочить.

Вот и дорога. Наши тяжело груженные автобусы быстро несутся по дороге. Слышны частая ружейно – пулеметная стрельба, орудийные выстрелы. В одном месте в канаве возле дороги горит автомашина, немного дальше стоит искореженный трактор. Валяются разбитые повозки, какие-то ящики.

–  Жми!
– все время подгоняем мы шофера передней машины Ющака. И он жмет. А сами с револьверами и гранатами наготове. Я держу дверцу кабины приоткрытой.

Впереди забелели столбы. Мост. А вдруг он заминирован? Но останавливаться или хоть немного затормозить было уже некогда. Машины с воем проскочили мост и тут лишь раздалось вслед несколько автоматных очередей. Однако было уже поздно, мы прорвались. Только отъехали с полкилометра - прогремел взрыв, и мост взлетел на воздух. Как мы вовремя прорвались! Потом уже ни одна машина не прошла, финны окончательно перерезали дорогу.

Разыскали свои части, сдали отпечатанную газету. Вскоре последовал приказ - немедленно сниматься.

Отходим вместе с частями к Ладожскому озеру. Враг нажимает. На единственной к полуострову Пусу дороге скопилось огромное количество машин, боевой техники. Вражеские самолеты обстреливают колонны. К вечеру насилу выбрались оттуда и въехали в лес. А назавтра - в Нехволу, небольшую деревушку на полуострове Пусу. Через некоторое время - еще дальше, по длинному деревянному мосту на остров в Ладожском озере. Остров небольшой, но на него стянулось много войск, в том числе и наша дивизия, намного поредевшая в ходе ожесточенных и продолжительных боев. Мост с полуострова на остров был взорван, чтобы преградить путь врагу. Таким образом мы оказались отрезанными от своих с одной стороны противником, а с другой - водой. Финны и немцы повсеместно, до самого Кексгольма, вышли к берегу Ладожского озера.

Наш небольшой остров, до отказа забитый войсками и техникой, беспрерывно подвергался обстрелу и бомбежкам с воздуха. Финны стреляют даже прямой наводкой, ведь берег совсем рядом.

Почта не работает, центральные газеты не доставляются. Только и выручает наш редакционный радиоприемник. И как все были удивлены, когда назавтра, 17 августа, вышел свежий номер нашей газеты. Не было никакой возможности передвигаться по острову, даже на кухню с котелком нельзя было пробраться, а газета выходила.