– Ее звали Светой. Не помнишь?

Я сознался, что Свету не помню. Но в целом они смотрелись и были ну почти как… Как «маленькие лебеди»…

– Да ты должен был запомнить! – сказал Серега, постаравшись не заметить упоминание о лебедях. – Она сидела от тебя по левую руку… – И добавил со смешком: – От нее-то и сбежали!

– Сбежали… На Байкал? – спросил я.

– С Байкала тоже.

Далее рассказ зашел о самой свадьбе, которую сыграли по всем правилам, одарив молодых и цветами и стихами. И в спальню, как водится, проводили, и…

– Ну к чему такие подробности? – запротестовал вдруг Петя. – Сами-то мы были не очень…

– Не очень – что?

– Не очень – кто, – поправил он. – Не очень были мужчинами.

– Ну, ты преувеличиваешь, – вяло возразил Андрей. – Смылись. Правда. Но ведь и дела были… На Байкале.

Оставив новобрачную в номере, пока она спала и видела золотые сны, на зорьке, крадучись, поэты удрали на Байкал, и молодожен Серега тоже. Любовь его к этому времени поостыла. А бегать от женщин он, сдается, привык.

Через день получили от молодой жены Светы телеграмму, что она едет к ним на Байкал и просит дождаться ее в Слюдянке. Недолго раздумывая, поэты рванули в Усть-Баргузин. Новобрачная их догнала, застав в гостинице. Но пока объяснялась с дежурной, они махнули через окошко на пристань, благо у причала стоял рейсовый теплоход «Комсомолец»…

Света помахала им ручкой с причала и направилась к знакомым геологам, подсев на вертолет, который направлялся в верховье Байкала. Но, видимо, не рассчитала: пока добиралась от геологов на попутном вездеходе до Верхнего Ангарска, дав по рации знать в поселковый совет, чтоб поэты ее ждали, последние немедля вернулись на теплоход, который заночевал в Ангарске, и уплыли в Листвянку, а оттуда в Иркутск.

В иркутской гостинице она их таки настигла. Дежурная торжественно объявила Сереге, что к нему приехала жена и ждет его в номере.

– Жена? – переспросил он почему-то охрипшим голосом. – Это какая?

– А у вас их что, много? – удивилась дежурная. – Ну, значит, та, что половчее других…

Бедный Серега аж зарыдал от горя… Он так соскучился по Москве, по москвичкам, по ресторану в Доме писателей… Хочет туда лететь!

При упоминании о ресторане друзья немедля поддержали его.

Ну и далее: самолет, такси, Дом, ресторан…

– И чемодан, – добавил без улыбки Петя.

– Это и правда неожиданность. – Я с сочувствием посмотрел на Серегу. Он снял очки, на глазах его были слезы.

– И как это я… – всхлипнул, шмыгнув носом. – Ума не приложу… Но она мне правда понравилась…

– Великолепная девчонка, – подтвердил Андрей. – Выпьем за нее?

– А если она в Москву нагрянет? Великолепная ваша… – поинтересовался я и посмотрел на чемодан.

И вслед за мной все посмотрели на чемодан.

Серега вздрогнул, слезы у него мгновенно просохли.

– Нет, – сказал он, заикаясь. – Не может приехать. Не должна… И зачем?

– Как – зачем? Ты муж? Или не муж?

– Не знаю, – бормотал Серега.

– Но ты хоть написал ей?

– Я потом, – пообещал Сергей. И, подумав, добавил: – Когда успокоюсь.

– Хочешь, я напишу, – предложил Петя.

Теперь все смотрели на Петю, он невозмутимо уплетал картошку, сочно похрустывая гурийской капусткой.

– М-да, – промычал Андрей. – А такая была любовь! – Мне показалось, что он ерничает.

– А у поэта не бывает «не такой любви», – парировал Серега.

– После которой остается лишь чемоданчик… – съязвил Петя, подцепив на вилку маслянистый бочок селедочки.

– Ну ладно вам! – завопил Серега. – Разве я один… Играл… В свадьбу?

Так странно оговорился.

– Ты прав, старик, мы все играли, – качнул могучим плечом Андрей и шумно вздохнул. – И Петя тоже прав, предлагая вернуться к закуске…

Андрей слишком старательно разливал водку по рюмкам, потом окинул глазом стол, подвинул к себе картошку, масло и, вдруг решившись, выдохнул:

– За «маленьких лебедей», что ли?!

Пока друзья-поэты пируют, хочу отвлечься и попытаться понять, что же произошло.

Конечно, не за столиком, это я потом додумал.

Мне вовсе не хочется, чтобы все тут рассказанное (и кое-что нерассказанное) выглядело как издевательство столичных сытых мальчиков над бедной провинциальной девушкой.

Тем более что история на этом не кончается. Верней предположить иное, что в пылу праздника, когда блистательно сошлись воедино молодость, вино и стихи, Серега и взаправду влюбился.