– Слышал.

– Ну так мы продаем любовь. Настоящую. Искреннюю. Большую. Такие дела.

Когда Малыш и Умник вернулись в комнату, Мария как раз занималась любовью с сантехником. Это Малышу так поначалу показалось. Потом присмотрелся и понял, что сантехник странный. Неправильный сантехник.

Прическа – стильная. Такая в салоне уйму денег стоит. На руке – золотой браслет. Сам по себе стоит несколько тысяч, а с начинкой – так и вообще безумные деньги получаются. Комбинезон у него не обмятый, чистенький, когда Мария с сантехника одежду стащила в порыве страсти – так там и бельишко недешевое оказалось. Так что не сантехник, а любитель ролевых игр – обычное дело.

– Сегодня у Марии трудный день, – провозгласил Умник и рухнул в кресло. – Уже третий любовник, а еще ведь и не полдень даже. Кто там у нее еще сегодня?

– А ты посмотри в файле, – сказал Старик, неодобрительно принюхавшись.

– Это был риторический вопрос, – засмеялся Умник, взмахнув руками. – Ты знаешь, что такое риторический вопрос?

– Опять про шалав рассказывал? – спросил Старик у Малыша. – Про рентабельность и выгоду?

– Да, – сказал Умник. – Про рентабельность…

– Ты за ночь сколько выкурил этой дряни? Полпачки? Когда-нибудь мозги у тебя заклинит… – Старик поморщился, как от боли.

– И что? Кто-то будет по мне плакать? Хрен вам! Никто! Жалеть меня будет? Ты еще про любовь скажи. Нет, скажи! – Умник взъерошил свои волосы, потер лоб. – Как-то я сегодня поплыл… не рассчитал малеха…

Сантехник, закончив упражнение с Марией, надел комбинезон, постучал разводным ключом по трубам и ушел, получив плату за работу.

– Как думаешь, Старик, он больше удовольствие получает, когда ее имеет или когда деньги берет? – спросил Умник.

Старик не ответил, молча постучал пальцем по пульту возле индикатора.

– Да вижу я… вижу. Снова резкий уход к нулю… Поднимем уровень стимуляции, делов-то!

– Поднимем, – согласился Старик. – Действительно – делов-то… Что, Малыш, не понятно? Не въезжаешь?

– Мне Умник про любовь грузил, про то, что мы торгуем любовью… Так все шалавы торгуют любовью…

– Не, ты не понял… – Умник помахал рукой перед лицом Малыша. – Не любовью они торгуют. Сексом. Я же тебе объяснял… А мы…

– Ну, баба толково притворяется. – Малыш указал пальцем на проекцию. – Любит она, понятно… Деньги она любит… Талант имеет.

– Дурак, – сказал Старик. – Она любит, она не может не любить… Каждого клиента, каждого: толстого, лысого, даже если он ей больно делает – любит. В кровь лицо разобьет ей клиент – она только спасибо скажет. Лишь бы ему было приятно, лишь бы… Понятно?

– Нет, – честно ответил Малыш.

Он не понимал, как можно любить всех. Как это возможно?

– У нее железяка в голове, – вдруг сказал Умник. – Не совсем железяка, там все сложнее, но у нее в голове эта штука, которая воздействует на мозг. Возбуждает центры, отвечающие за любовь. Отсюда идет сигнал… вот отсюда, с этого пульта. Вот панель, на ней шкала, гляди… Я отсюда могу усилить ее любовь, ослабить, вообще отключить. Одним движением руки.

Умник потянулся к панели, Малышу показалось, что вот сейчас он возьмет и выключит Марию. Совсем выключит, как электронную куклу, которую Малыш видел у соседской девчонки.

– Руки убери, – тихо сказал Старик.

– Не очень и хотелось, – пожал плечами Умник. – Все равно там автоматика. Клиент Марии горло сожмет – а у нас стимулятор повышает индекс любви, если любишь, все простишь и стерпишь… Правда?

Малыш недоверчиво посмотрел на Умника, на Старика, снова на Умника. Врут ведь? Понятно, что врут. Как это – железяка в голове? Нет, Малыш всякое видел, когда в Даунтауне с девочками работал. И как некоторым мозги вправляли – чтобы не умничала, не крысятничала или чтобы особо привередливой не была или брезгливой.

Сам Малыш такого не любил, ему девку ударить – противно. Не лежит у него к этому душа, но видел, как учат непонятливых клиенту улыбаться, правильно говорить: «Угостишь, красавчик?» И никаких железяк: человек – животное понятливое, дрессировке поддающееся. С другой стороны…

Выспросить подробнее Малыш не успел – явились сменщики. Привет-привет, удачи, как тут у нас дела – так себе, Мария что-то по индексу нестабильна, нужно присмотреть – глянем, куда денемся – все, пока!

Малыш хотел Старика по дороге расспросить, вроде тот неподалеку от Малыша жил, но Старик пошел провожать совсем поплывшего Умника на другой конец Сектора.

– До завтра, – сказал Умник. – Ты там со своей подругой… поаккуратнее, работу на работе оставляй… Понял?

– Нет.

– И хрен с тобой – поймешь, поздно будет… – Умник достал из кармана сигарету, но Старик ее отобрал. – Жалко, что ли? Меня жалеть не нужно…

Никого жалеть не нужно, вспомнил Малыш урок своего первого работодателя. Жалеть начнешь – и сам с катушек слетишь, и того, кого жалеешь, угробишь. Это работа, Малыш, только работа.

Только работа, пробормотал Малыш, только, мать ее, работа.