Пожалуйста, вызови завтра ночью своего жениха Волдиса и в подходящий момент шепни ему, что я, Вол-дис Лицис, и Эрнест Рейтер хотели бы его повидать. При этом внимательно наблюдай за ним: если он не проявит к твоим словам никакого интереса, незаметно переведи разговор на другое. Если заинтересуется, то скажи ему, что встретиться можно будет через пару деньков у Мейера. Мы пробудем здесь несколько дней.

Волдис».

5. XI. 1919

Поутру Мейер уехал, а мы опять нырнули в лес. Там мы чувствуем себя в безопасности. Около полудня Мейер возвратился и привез нам записку.

«Волдис уехал на несколько дней. Когда вернется, выполню вашу просьбу.

Эльза».

5. XI. 1919 102

Нечего делать. Забираемся поглубже в лес и разводим костер. Несколько деньков можно будет отсыпаться. Мейер принес хлеба, мяса, табаку, и мы совсем неплохо провели эти дни, пока наконец не пришли к нам Волдис и Эльза.

Теперь надо поразмыслить, пораскинуть мозгами, как лучше взяться за дело.

Прежде всего прогоняем Эльзу. Она уходит, обиженная:

— Эх, не доверяете мне, а ведь привела-то его я!..

Мы заводим с Волдисом дипломатический разговор:

— Вот так мы живем-поживаем...

О н. Если приглядишься да обдумаешь — ничего себе.

Мы. Ну, порой тяжеловато приходится. Вы ведь тоже иногда на нас нападаете.

Он. Оно конечно!

Я. Но если сравнить с Тирельскими болотами или с Пулеметной горкой, так теперь вроде больше смысла.

— Что и говорить! — соглашается он.

— Тогда мы даже не знали, за что воюем. Видели только, как росли горы латышских трупов.

— Нам, очевидцам, нелегко об этом вспоминать.

— А теперь мы знаем, что боремся с теми, кто гнал нас тогда нав бессмысленную смерть.

— Так это ж вы!

— А ты?

Он вздыхает:

— Я остался здесь, на этой стороне.

— Только по недоразумению.

Он опять мнется. Потом говорит:

— Пожалуй...

— Разве ж мы не знаем, что ты такой же сын лесоруба, как и все мы, и что у тебя — если только вам вчера не платили жалованье — нет ни гроша в кармане. Ей-богу, ни гроша!

Он хохочет:

— Так и есть!

Первый лед сломан.

— Ну, так в чем же дело, — по рукам? — говорю я.

— Надо подумать.

— А то Эльза тебе не достанется, — замечает Лицис.

— Бей по рукам, сыграю свадьбу! — подбадривает Эйнис.

– Белое йлатье невесте и белые туфелькй — от Меня! — сулит Виллер.

— Ишь ты! — удивляюсь я.

— Что ж, выходит, надобно соглашаться, — говорит жених.

Второй лед сломан.

— Мы тебе дадим важное задание, — говорю я.

— Догадываюсь, в чем дело.

— Значит, за те годы, что мы не виделись, ты еще не весь свой ум растерял?

— Пес линяет, а повадок не меняет.

Мы все смеемся.

Третий лед сломан.

Остается самое простое — условиться, по каким дням он будет ездить к Эльзе и привозить нужные сведения, по каким дням она будет ходить к Мейеру и в какие дни мы будем присылать к Мейеру курьера.

Обо всем договариваемся.

— Ну, что? Как? Отпразднуем теперь твою свадьбу с Эльзой?

— Мы уже праздновали.

— А нам тоже хочется.

Посылаем Мейера в Логово за вином, печеньем, шоколадом, пивом. Жена Мейера закалывает поросенка, и ночью восьмого ноября в избе лесоруба Мей&ра мы празднуем свадьбу Волдиса Кандера, лейтенанта латвийской армии, с Эльзой Лицис. Больше всех пели Лицис с Вил-лером. У Виллера был тогда неплохой голос.