— Здесь! — сказал Гопал.

— Вот! — показал Гопал, припадая к нагрудной пластине. Нимаи постоял и отошел, потерянный, наедине со своими мыслями.

Китти присоединилась к брату, зажав нос.

— Он воняет!

— Я знаю. Вот, смотри сюда. Ты когда-нибудь видела такой символ?

Китти посмотрела.

— Трезубец… внутри звезды!

— Но что это означает? — Гопал был огорчен этим странным орнаментом.

Китти считала.

— Двадцать восемь!

— Что? — Замечание сестры смутило его.

— Я сказала, двадцать восемь.

Гопал смотрел на нее, все еще не понимая странной реплики.

— Двадцать восемь лучей у звезды.

— А, — сказал он, наконец понимая. — Но что это значит? Я никогда такого не видал.

Он повернулся, чтобы спросить у Нимаи, стоящего посреди дороги.

— Нимаи, подойди посмотри.

Нимаи опять не отрываясь смотрел на обезглавленные трупы, потом на Китти и Гопала. Странное выражение вернулось на его лицо. Встав на ноги, Гопал и Китти пошли к своему другу.

— Их головы! — выкрикнул Нимаи. — Они мертвы! Законы Ману говорят, что, если голова отрублена, душа не перенесется в другое тело после смерти.

— Все в порядке, — уверял друга Гопал, беря его за плечи и не находя, что еще сказать. Он ведь знал, что это не так.

Но Нимаи не обманешь.

— Нет! Их жизненные силы будут бродить между Кругами и вечностью… Мой отец! Мы должны найти его. — Нимаи вырвался, готовый бежать. — Где? Каким путем?

Гопал вспомнил сцену, которую они наблюдали со скалы.

— Рынок! Нам нужно добраться до рынка.

— Лучше всего сначала найти что-нибудь для защиты, — сказала Китти. Она понимала, что тяжелый меч солдата будет бесполезен, и достала кинжал, который дал ей Гопал. — Вот, пусть лучше будет у тебя, — предложила она, вручая его Нимаи, который смотрел на тело у его ног.

— Вон! — Гопал указал через дорогу на мертвого селянина, которого они не могли распознать, поскольку головы у него не было. — У него кинжал за поясом. Оставайтесь у стены, я его возьму.

Он быстро подбежал к трупу, добывая оружие.

— И еще один, — прошептала Китти, показывая, — возле тела солдата.

— Возьми его, быстро, — прошептал Гопал, — и будь осторожнее.

Китти выхватила кинжал из грязи — кинжал, который едва не перерезал горло ее брату. Подобрав его, она поняла, что и он был необычных размеров.

— Он больше похож на короткий меч, — сказала она, торопясь назад.

Гопал улыбнулся:

— Я уверен ты его удержишь.

Взглянув на Нимаи, он понял, что его друг еще не в себе. Нимаи слепо смотрел на кинжал, который ему дали.

Они быстро передвигались вдоль стены, ныряя под покинутые телеги, стараясь держаться поближе к тем немногим строениям, которые еще не были охвачены огнем, а группы солдат проносились по улицам, гоня перед собой пленников. Гопал и его спутники спрятались среди тлеющих зданий. Гопал часто проходил по этим самым улицам на пути к самому любимому месту во всех Трех Кругах, но теперь все изменилось навсегда!

Звук копыт, заглушаемый грязью улиц, становился громче. Они нырнули в двери небольшой лавки, внутри все было опустошено, хозяин лежал среди руин, обезглавленный.

— Вниз, — прошептал Гопал.

Китти и Нимаи, пригнувшись, шли рядом, их тяжелое дыхание было единственным звуком в помещении.

Звук атакующих лошадей нарастал, пока наконец шесть черных коней не пронеслись мимо них.

Вспоминая о том, что он знал про способности ракшас изменять обличье, Гопал не мог не заинтересоваться, кто у них был лошадью, кто всадником.

Вопли всадников, похожих на слуг Властителей Мертвых, наполнили их убежище, сотрясая обуглившиеся балки здания и изгоняя страшные мысли из его головы.

Пыль и грязь, поднятая ими, облаком ворвалась в открытые двери их тайника. Боясь быть обнаруженными, они всеми силами старались сдержать кашель. Когда немного прояснилось, Гопал осторожно выглянул наружу, затем шагнул на дорогу, глядя во всех направлениях.

— Пошли!

Китти и Нимаи последовали за ним без вопросов.

Дойдя до конца улицы, Гопал настоял на том, чтобы Китти с Нимаи спрятались под повозкой. Он не мог не заметить, как она была похожа на ту, которую они с Нимаи опрокинули всего лишь несколько дней назад. Теперь уже один, он пробирался вдоль стены к рынку, следуя холодной неподвижности камня, к раздавшимся впереди крикам битвы. Лязг металла о металл, металла о бревно и металла о кости становился громче. Он осторожно приблизился к концу улицы — улицы, которая только за день до этого вела его к радостному удивлению и возбуждению.