Кезанцы превосходили его армию численностью. И сам фельдмаршал постарел. Он уже не так быстр или решителен, как прежде. Беон может разглядеть ловушку и перехитрить его или просто будет держаться на расстоянии и ограничится нападением на отдельные отряды Тамаса, пока те переправляются через реку. А затем двинется на запад в обход Пальцев и будет поджидать Тамаса на Северной равнине.

Не ошибся ли он, когда приказал Гэврилу разрушить мост?

– Сэр?

Тамас очнулся от задумчивости. Пороховые маги уже ушли, осталась одна Влора. На мгновение он представил ее десятилетней девочкой, ждущей его одобрения. Солнце растаяло в небе на западе, и лагерь погрузился в темноту. Костры едва горели, от мяса уже не осталось и следа. Тысячи солдат работали в долине, и еще тысячи рубили деревья на опушке леса.

– Где они?

– Кто, сэр?

– Мои пороховые маги.

В глазах Влоры мелькнуло беспокойство.

– Вы отпустили их больше часа назад. А мне приказали остаться.

– И ты ждала все это время?

– Вы о чем-то размышляли.

Тамас смущенно вздохнул. Он внезапно вспомнил, как отпустил Андрийю и остальных пороховых магов, но это были смутные воспоминания, словно он видел все это сквозь густой туман времени.

В самом деле постарел.

– Вы что-нибудь ели, сэр?

Желудок Тамаса предательски заурчал.

– Конину.

– Я следила за вами, сэр. Вы так ничего и не взяли, когда подходили проверить костры.

– Уверяю тебя, я ел.

Влора порылась в поясной сумке и достала белый клубень.

– Эти трюфели я нашла вчера в лесу. Тамас, вы должны поесть. Возьмите.

Он неохотно протянул руку, и она положила угощение ему на ладонь.

Тамас нерешительно посмотрел на них. Трюфели, растущие в лесах на склонах Адроанских гор, в Девятиземье считались деликатесами. Они были маленькие, бледно-кремового цвета. Фельдмаршал никогда не любил трюфели.

– Спасибо.

Повернувшись в сторону леса, Влора оперлась на ружье. Тамас искоса взглянул на нее. Она выросла, из неоперившегося порохового мага превратилась в опытного бойца, из числа лучших. Она была сильна и красива той красотой, которая может потускнеть с годами, но никогда не угаснет совсем. Тамас почувствовал боль утраты оттого, что эта девочка никогда не родит ему внука. И опять посмотрел на трюфели в своей руке.

– То, что я вам сказала, Тамас… сэр. Мне не следовало так говорить с вами. По крайней мере, при свидетелях.

– Да, не следовало.

Влора гордо выпрямилась:

– Я приму любое наказание, какое вы сочтете необходимым.

Тамас не ожидал, что его сердце все еще можно разбить. После всех этих лет. Он глубоко вздохнул:

– Ты взрослая женщина. А Олем – хороший человек. Он может сделать тебя счастливой.

Казалась, ее удивили эти слова. Но не так, как ожидал Тамас.

– Он просто мужчина, способный согреть ночью. – Она прикрыла глаза. – Мы солдаты. Завтра кто-то из нас может умереть. Но даже если мы оба уцелеем в бою, то разойдемся, чтобы найти себе кого-то другого. Мы сами выбрали себе такую жизнь. – Она снова открыла глаза и взглянула на лагерь. – Мы все.

Да. Все солдаты хорошо это знали. Их любовь была короткой, страсть сгорала как свеча – яркая, но легко угасающая. Слишком трудно сохранить это пламя дольше, чем на одно лето или один поход.

– Такая жизнь бывает очень одинокой, – согласился Тамас.

– Вы считаете, завтра мы можем победить?

Тамас посмотрел в сторону леса. Солдаты продолжали перетаскивать бревна к лагерю. В ночи не умолкал стук топоров. Где-то далеко послышался выстрел. Возможно, это солдаты охотились или пороховые маги отпугивали кезанских разведчиков.

– Я считаю, что можно выиграть любое сражение, – ответил Тамас. – Но это… нам будет нелегко. Весь план может развалиться, если кезанцы разглядят наши приготовления. У нас мало пороха и пуль, наши солдаты пойдут в бой полуголодными. Завтра мы должны победить или умереть здесь.

Он внезапно почувствовал себя стариком, зябнущим даже в теплую погоду.

– Я не хочу умирать здесь, сэр, – сказала Влора, прижимая к груди ружье.

– Я тоже.

– Сэр.

– Да?

– Гэврил… он сказал, что вы когда-то давно похоронили кого-то возле Мизинца. Кто это был?

Тамас почувствовал, как его уносит вдаль. Почувствовал брызги бурной реки на лице, грязь и кровь, засохшую на пальцах, – ему пришлось рыть могилу голыми руками.

Он заставил себя встать, стараясь не оберегать больную ногу. Нужно ее упражнять.

– Я похоронил много друзей. Еще больше врагов. Родных и таких близких, что их можно назвать моей семьей. Я хочу снова увидеть Адро. Хочу узнать, выжил ли мой сын после всех испытаний. Но до этого нам нужно сделать очень много. Это все, капитан. Можешь идти.