Между тем, на России до сих пор «висела» настоящая война. Причем союзникам доставалось очень крепко. Турки разбили австрийцев под Белградом. Крымцы и ногайцы совершенно разорили Польшу. В Москву приезжали посольства императора (в России его называли «кесарем»), Венецианской республики, привозили послания папы Римского. Польский король Ян Собесский вообще принялся скандалить. Писал, что русские не вносят никакого вклада в общую борьбу. Шантажировал, что разорвет «вечный мир» с Россией, вместо этого заключит сепаратный договор с султаном, а у царя потребует вернуть утраченные Смоленск, Киев, Левобережную Украину. Возникала нешуточная опасность, что союзники помирятся с турками за счет России, подтолкнут султана на нашу страну.

Эти события имели несколько последствий. Одно из них стало новой забавой царя. В его окружении перемывали кости папе, рассказывали об обычаях и лицемерии Ватикана. Смеялись и над чопорными австрийцами, над их громоздким этикетом и выпячиванием культа «кесаря». На пирушках Петра родилась пародия, «Всешутейший и всепьянейший собор». Ромодановскому вместо прежнего «генералиссимуса» присвоили ранг «князь-кесаря», бывшему воспитателю царя Никите Зотову — «князь-папы». В винном угаре изобретали клоунские ритуалы, церемониалы. Надо сказать, весьма грубые, с откровенными пошлостями.

Хотя ради справедливости имеет смысл подчеркнуть, это была не русская специфика. Это была особенность своего времени. Даже правильнее будет сказать, европейская особенность. Мы уже касались развлечений Людовика XIV. Своих приближенных и детей он тоже называл совсем не «галантно». «Какашки», «вонючки», «сопли» были весьма мягкими прозвищами. Да и лексика британских кавалеров, благородных дам, значительно смягчалась последующими переводчиками. Кстати, само по себе пьянство почиталось «доблестью» отнюдь не в России, а на Западе, ранее об этом уже говорилось.

Судя по всему, идею «Всешутейшего собора» царю внушили Лефорт и прочие иностранные «дебошаны». Исследователи уже обратили внимание, что европейские протестанты придумывали очень похожие пародии на папу. В сценариях «собора» использовались и элементы зарубежных карнавалов. Хотя Петр дополнил их передразниванием не только папы, но и патриарха — «князь-папа» носил титул «всешутейшего отца Иоаникиты Пресбургского, Кокуйского и Всеяузского патриарха». Сам царь оказывал ему признаки почтения, перед ним носили пародию на крест из двух курительных трубок…

Грубо, грязно, непонятно? Пару месяцев назад жаркие молитвы на Соловках и в Пертоминске, духовные беседы с праведным Иовом, и вдруг издевательство над церковью? Нет, в том-то и дело, что над церковью издевательства не было. При всех своих увлечениях (и даже явных заскоках) царь сохранял стержень веры. Он по-прежнему ходил в храм Божий, хотя и не так регулярно, как его отец, дед. Он пел на клиросе, читал Апостол… Пел, читал и молился искренне. Но и над патриархом насмехался искренне. Петр по молодому легкомыслию не считал это кощунством. Отношение к патриарху и к вере он отнюдь не отождествлял. А к личностям двоих патриархов он никакого благоговения не питал. Один силился подмять его, заставить жить по своей диктовке. Другой, мягкий и безвольный, царю не противился, но и не стал его помощником. Cторонился государя и его двора, демонстрировал осуждение его поведения. Петр ответил «взаимностью».

Но дипломатический клубок повлек за собой не только «всешутейшие» последствия. После Кожуховских маневров царь и его приближенные чувствовали себя уже настоящими воинами. На банкетах кипели обсуждения учебных баталий. А воинские наряды, музыка, барабаны, шатры, доспехи, шпаги на поясах так приятно кружили головы! Придавали ощущение мужества, доблести. Казалось логичным и совсем не трудным сделать следующий шаг. Возобновить войну с турками по-настоящему! В конце концов, Петр с детства готовил себя к подвигам. А активности требовали не только иностранцы — турки с татарами угрожали и России, замучили набегами Украину.

Постановили — двинуть войска на юг. У Петра нашлись умные советники, план составили блестящий. Ведь противник привык, что Голицын водил армии на Крым, а с Дона проводились отвлекающие операции. Теперь задумали наоборот. Большая армия Шереметева пойдет, как и раньше, вдоль Днепра. Отвлечет татар и турок на себя. А вторая армия будет маленькой, зато отборной. 31 тыс. бойцов — Преображенский, Семеновский полки, старая гвардия — Бутырский и Лефортовский полки. А также московские стрельцы, солдаты Тамбовского разряда, казаки. Азов имел три линии мощных укреплений — земляной вал со рвом и палисадом, каменную стену с 11 башнями, внутренний замок. Крепость защищали более 100 орудий, выше по Дону турки построили две каланчи, перекрывшие реку цепями и артиллерией. Но гарнизон был небольшим, 3 тыс. человек, и расчет строился на внезапности — налететь, штурмовать, и десятикратное превосходство гарантирует победу.

Однако расчеты перечеркнулись грубейшими ошибками. Вместо одного командующего Петр назначил «консилию» из Лефорта, Головина и Гордона. Она должна была выносить совместные решения, а утверждал их царь. Хотя военный опыт Лефорта ограничивался уровнем младшего офицера, а у Головина такового не было вообще. Чтобы двигаться побыстрее и ударить неожиданно, решили не брать тяжелых орудий, только легкие. Но при этом о планах болтали на всех застольях, а шпионов в Москве хватало. Турки узнали, как намерен действовать царь. Успели изготовиться, увеличили гарнизон до 10 тыс.