Говорил то, что думал. 25-го меня забрали в армию, а еще 23-го мы разбивали лица Union на Таганке — здесь и сейчас для меня произошла только смена декораций, пьеса в голове продолжала играть та же самая.

Помимо этого я сразу же выделился ещё одним моментом. В той казарме, куда вначале попал, был очень плохой спорт-уголок. А я перед армией усиленно тренировался с разными весами — организм требовал нагрузки.

Подошёл к старшему и спросил:

— У вас тут есть тяжёлые работы?

Он отвечает:

— Ты ё*нулся, это ж армия! Чего-чего, а этого всегда хватает!

— У меня к вам есть личная просьба: можно меня на все самые сложные работы? Готов вставать с утра и работать до упора!

— Нон-стоп такое невозможно, но мы твоё пожелание поняли…

В учебке мы были месяц до присяги, и во всех сложных работах, которые там были, я принял самое активное участие.

Как в фильме «Операция «Ы»…»:

— Песчаный карьер! Я! Цементный завод! Я!

Есть плохие актёры и хорошие актёры. У плохих актёров в игре всегда чувствуется фальшь — я же был искренен, люди это чувствовали, и меня быстро стали выделять.

Драться? Пошли драться! Копать? Давайте лопату! Идём на спортивные занятия, всем надо бегать пять кругов, а я прошу, чтобы мне дали пробежать десять кругов. Нет преграды епанутым. В определённой степени это сразу поставило сержантов в тупик — они столкнулись с человеком, который сам жадно искал того, что другие воспринимали как наказание, от чего шарахались. Меня невозможно было напугать тем, чего обычно все боялись. Правда, потом оказалось, что в армии очень много методов, как сломать человека безо всяких физических мер и морального пресса — были бы желание, воображение и интеллект. Но всё в конечном счёте решает то, как ты себя сможешь поставить.

Изначально больше всего люди боятся физической расправы; это то, на чём попадает огромное количество людей. Если же насилие у тебя в крови, если даже ты просто к нему привычен и воспринимаешь его как повседневный элемент жизни, если ты всегда готов ответить на насилие насилием — это снимает огромное количество всевозможных проблем.

В моей части было две проблемных роты. Рота обеспечения, деды в которой были очень лютыми, — с духами там нон-стопом происходила жесть. И авторемонтная рота, где тоже был не сахар, но деды были немного человечнее. Я попал в авторемонтную.

Моя встреча с замстаршины авторемонтной роты произошла следующим образом: я бегал по спортгородку и увидел огромного перекачанного кабана, который занимался физическими упражнениями. В те времена я постоянно думал — смогу ли победить всех, любого человека, который выходит против меня? Каждого, кого я видел, я воспринимал как мишень. Бегаю и представляю в мыслях, как мне надо ударить, чтобы вырубить его сразу же, как вести с ним бой, если драка затянется.

Меня подзывает мой сержант, говорит:

— Пойдём, я тебя познакомлю!

Мы подошли к этому качку — он оказался тоже боксёром, Максим из Лобни. Мы пообщались на тему бокса и драк. Он спросил, в какую роту меня определили. Отвечаю, что в авторемонтную. Он посмотрел на меня, мол, всё понятно — я тогда не знал, что он из той же роты.

После присяги я пришёл в роту, и всё продолжилось по той же схеме. Все самые сложные работы — готов! Драться — готов! Отношение сложилось нормальное, меня зауважали.

На третий месяц службы я ходил с расстёгнутым воротом, руки в карманах, у меня были свои духи. Я вёл себя так, как будто отслужил минимум год, максимум полтора. Деды держали меня за равного. Парням моего призыва это не нравилось:

— Что ты с ними, почему не с нами? Ты нас предал, так неправильно.

Я отвечал им, что я сам за себя, а касательно своего призыва, — если вы лохи и готовы давать над собой издеваться, это ваши личные проблемы, и я не собираюсь делать их своими. Я готов отвечать за себя здесь и сейчас. При этом статус в армейской иерархии, год призыва и прочее меня нисколько не волнуют. Если вы не готовы за себя отвечать и не можете себя нормально поставить — это ваши проблемы.

Довольно быстро мне разрешили заниматься в казарме в гражданке. Я одевал боксёрскую форму, боксёрки, бегал по расположению — в какой-то момент это было даже лучше, чем дома.

Однажды меня вызвал к себе командир роты и сказал, что видит, что я еб*нутый, и у него есть ко мне предложение. Такую характеристику я воспринял как похвалу. Он предложил мне стать замстаршины роты. Это человек, которого обычно не любит никто, — он проецирует приказы офицеров на солдат, а потому вроде как и с солдатами, но при этом вроде как и с офицерами. Я согласился.

Вскоре случился эпизод, который ярко продемонстрировал мне преимущество психологии над физической силой. В роте обеспечения служил один кавказец, довольно крутой — колотил всех в своей роте. Он был зверем от природы — давил часто не столько силой, сколько психологией; отличался звериной жестокостью, много лютовал. Реально агрессивное животное, мастерски использующее свои инстинкты хищника.