Однажды художнику Игорю Саврасову явилось во сне прелестное нежное создание с бездонными очами и золотистыми волосами. Проснувшись, он в волнении берется за кисть и пишет ее портрет. Эта работа в числе других его картин попадает на выставку в Венецию. «Златовласка» производит там настоящий фурор. Никто не сомневается, что Саврасов получит первую премию. Однако дело принимает совсем иной — криминальный — оборот. Игорю начинают угрожать, а затем… его находят на улице в бессознательном состоянии. Процветающая бизнесменка из России привозит художника к себе домой, организует лечение, уход. И в тот момент, когда ее дочь Настя, приехав из Лондона, появляется в доме матери, Игорь приходит в себя. Открыв глаза, он видит перед собой… Златовласку. И сон становится явью. Но прежде, чем молодые люди обретут друг друга, их ожидает немало крутых поворотов судьбы.
Пролог
Автомобиль с тремя очаровательными пассажирками двигался по шоссе на большой скорости, приближаясь к самому удивительному и знаменитому месту в мире, городу на воде — Венеции.
К праздно гуляющей толпе туристов на площади Св. Марка, к бронзовым фигурам, в полдень бьющим в колокол на башне Оролоджио, к столикам, выставленным перед кафе «Флориан». К Венеции, которая не устает от бесконечных праздников, карнавалов, шествий и предается удовольствиям и развлечениям вот уже два столетия подряд.
Подкатив к огромной стоянке на Пьяццале Рома, кадиллак резко затормозил.
— Дальше нельзя, по городу проезд запрещен, — сообщил своим юным спутницам водитель и, махнув рукой гондольерам, скучающим в ожидании пассажиров, стал вытаскивать чемоданы из багажника. — Синьорина Насть я, — сопровождая девушек к причалу, обратился водитель к привлекательной рыжеволосой хозяйке лимузина, — ваша мама просила доставить вас домой на гондоле. Не возражаете?
Девушки переглянулись.
— Может, вы предпочитаете на «вапоретти»? — засомневался он.
— «Вапоретти» — это пароходик, — пояснила Настя подругам.
Белобрысая Дорис замахала руками.
— Я всю жизнь мечтала покататься на гондоле! Так романтично!
— А мне все равно, лишь бы не пешком! — Высокая черноволосая Алена глазами показала на свои тоненькие каблучки и, перешагнув через борт, поморщилась: полы ее легкой норковой шубки коснулись гондолы. — Я здесь не перепачкаюсь?
— Что ты! Гондолы — привилегированный транспорт, раньше их даже покрывали золотом и инкрустировали драгоценными камнями! — возразила Настя.
— Да, что-то не похоже! — Придирчиво рассматривая вытянутую лодку с железным гребнем на носу, засомневалась Алена.
— Пер фаворе, синьорины, — черноволосый итальянец в национальной одежде и причудливой шляпе вежливо размещал девушек на своем судне.
— Вот только шуба тебе не пригодится, осенью здесь почти как летом. — Устроившись на носу, Настя аккуратно поправила складки на мягкой шерстяной юбке и окунула в воду ладонь. — Ой, совсем теплая! — она брызнула в капризную подружку и звонко рассмеялась.
— Фу, сыро! — кутаясь в мех, передернула плечами Алена.
— Давай ее раскачаем! — Дорис, небрежно сбросив форменный кителек, попробовала наклонить гондолу своим худеньким телом.
Шест лодочника сделал пируэт в воздухе и под завистливые взгляды конкурентов-гондольеров веселая компания с хорошенькими пассажирками тронулась в путь.
— Мамочка, почему не встречаешь гостей? Я приехала! — Голос Насти разлетелся по дому, утопая в мягкой старинной мебели. Служанка показала ей на второй этаж. Не снимая строгой формы колледжа, в которой прибыла из Лондона, девушка в два прыжка очутилась наверху, вихрем ворвалась в просторную гостевую спальню и, забыв поздороваться, застыла в изумлении. — Кто это? — глаза Насти, такие же красивые и зеленые, как у матери, широко раскрылись.
Посреди спальни в просторной кровати с витиеватой металлической резьбой лежал незнакомый молодой мужчина, накрытый до подбородка одеялом. Строго очерченный рот, чуть выступающий вперед подбородок, светлая щетина на бледных, почти восковых скулах и правильные черты лица делали его голову похожей на скульптурный барельеф.
Мать развела руками:
— Я ничего о нем не знаю, кроме того, что он русский. — Наталья рассказала дочери, как она подобрала незнакомца на улице. — С ним что-то случилось. Он лежал на тротуаре и звал на помощь… по-русски. Я не могла отказать!
— Бедный! — Настя присела на краешек кровати и сочувственно посмотрела на шрам, который, начинаясь от виска, пересекал лоб юноши и терялся в густой копне светлых волос. — Давно он тут?
— Несколько дней, — ответила Наталья, поправляя белоснежные простыни больному, и добавила: — Доктор говорит, что он в коме, сколько это будет продолжаться, неизвестно.
Настя с огорчением всплеснула руками:
— Как жаль! Я хотела сделать тебе сюрприз и привезла подружек. Дорис прилетела со мной из Лондона. Мы вместе учимся и живем в одной комнате. А Алена, ты помнишь ее, примчалась из Москвы.
Наталья кивнула.
— Мы так спешили на выставку. Она еще не закрылась?
При упоминании о выставке едва уловимая тень беспокойства промелькнула в глазах женщины, она хотела что-то сказать, но смех, донесшийся снизу, отвлек Наталью и осветил круглое лицо приветливой улыбкой:
— Я очень рада тебе и девочкам, — искренне проговорила она. — Думаю они не обидятся, что им придется ночевать в маленьких спальнях.
— Конечно, — заверила Настя. — Прости, что я не предупредила. Наверное, мы будем мешать ему, — дочь кивнула в сторону молодого человека.