Б'oльшую часть упражнения я сосредоточена на музыке, настраиваясь на общую атмосферу в группе и поддерживая ее правильным темпом и ритмом. Очень жалко, что из-за необходимости создания всех семи пространств в одном помещении одновременно может звучать только одна мелодия. Ведь музыка неизбежно влияет на настроение участников. Я бы предпочла, чтобы в каждом из семи пространств была своя музыка – в том числе и абсолютная тишина в Гималайской пещере.

Я поддерживаю живое и подвижное состояние энергии, используя в качестве преобладающей темы танцевальную музыку, и временами вплетаю в нее спокойные медитативные мелодии, соответствующие общему настроению. В остальное время я смотрю на участников, слежу за потоком движения в комнате, наблюдаю за динамикой, которая сводит людей вместе и разводит их.

Например, одна молодая женщина чуть старше 20 лет вырабатывает такой шаблон: она танцует в общественной зоне, привлекая внимание нескольких мужчин, а затем уходит за центральную линию в пространство одиночного танца. Я вижу, что это ее способ оставаться в собственном центре, не слишком теряя себя в игре флирта и взаимодействия. Она играет в эту социальную игру так, как хочет, и никому не позволяет вторгаться в свое личное пространство.

Мужчина-немец примерно 35 лет много времени и энергии уделяет социальным зонам, а затем постепенно начинает все дольше и дольше задерживаться в одиночной половине комнаты. Позже он расскажет мне, что пришел на эту группу с мыслями о сексе, но открыл в себе сильное желание больше времени проводить с самим собой. Он думал о себе лишь как о стадном животном, но оказалось, что на более глубоком уровне он стремился к некоему качеству медитации.

Я вижу и то, как люди уходят в зону «одиночного пребывания», чтобы там расстраиваться и дуться. Бесспорно, это один из аспектов пребывания в одиночестве, но вместе с тем это трогает мое сердце, потому что я вижу, с какой тоской некоторые из них смотрят на общественную территорию. Эти участники хотят взаимодействовать, но слишком подавлены какими-то старыми чувствами неполноценности или шока. Может быть, кто-то из них пытался завязать отношения, но был проигнорирован или отвергнут, и теперь вернулся сюда, чтобы зализать раны.

Отвержение никогда не бывает приятным или желанным, но и оно может оказаться ценным опытом.

В искусственной ситуации чувствование себя отвергнутым не оказывает такого сильного воздействия, как в повседневной жизни. Это не тот случай, как если бы в Анкоредже в самый разгар полярной зимы единственная знакомая вам на всей Аляске женщина только что ответила бы вам «нет».

Здесь у людей есть больше пространства для осознавания, и они могут спросить себя: «А действительно ли меня тянул к этой женщине мой живот, или это был импульс, пришедший из головы, из моих привычных представлений о том, кто для меня привлекателен?»

Эти два часа – прекрасное время для экспериментов в безопасном окружении: можно исследовать каждое происшествие, каждое движение. Это своего рода игра или пьеса, в которой есть возможность взаимодействия со многими персонажами.

Бывают и забавные моменты. Один мужчина, который большую часть времени провел в Гималайской пещере, неожиданно прорывается сквозь занавески, пробегает по комнате и с криками и воплями бросается в «уголок джиббериша». Затем через несколько минут он мчится за центральную линию в общественную зону и с энтузиазмом танцует в компании нескольких женщин.

Здесь не бывает долгосрочных последствий, и поэтому люди ощущают свободу экспериментировать без колебаний или расчетов. Это дает им возможность встречаться легко, взаимодействовать интенсивно, пробовать новые вещи, проявлять инициативу, рисковать быть отвергнутыми, ощущать себя принятыми, действовать в обход ума, слушать свою энергию и давать волю спонтанности, которая у большинства из нас так сильно заблокирована. Конечно же, ум в этом процессе может стать чрезвычайно активным, осуждая каждую ситуацию: «Ну что ты делаешь здесь, в пространстве „Рождения заново“, смеясь и играя, как ребенок? Тебя только что отвергли, ты должен быть одиноким и несчастным». Но в свободно текущей ситуации все меняется так быстро, что у участников нет времени задерживаться на конкретных событиях.

Наблюдая за динамикой «Семи пространств», я вижу переживания отдельных участников, и вместе с тем я вижу и коллективный организм, в создании которого своим движением участвует каждый. По мере того как упражнение углубляется и энергия в комнате становится все более интенсивной, все участники каким-то образом оказываются поглощенными океаническим качеством второй чакры. Даже будучи сосредоточенными на себе, на своих непосредственных потребностях, они создают гармоничный танец, подобно тому, как танцуют, омываемые волнами, отдельные кусты огромного поля водорослей на дне моря.

Люди перемещаются по различным пространствам, следуя импульсам своих животов. Двигаются туда и сюда, словно подчиняясь пульсации водных приливов и отливов. Я вижу в этом отражение жизни космического океана. Усилия участников порой могут быть неуклюжими, но люди, несомненно, учатся скользить на тех волнах энергии, что прокатываются по комнате. Некоторые «серфингисты» очень грациозны в своем движении и сонастроены с волнами. Других волны сбрасывают с досок. Но это – временное крушение, и вскоре участники вновь забираются на свои серфы в ожидании следующей волны.