– Это Олег ее туда?

– Ты абсолютно прав, друг мой, – сказано это было тоном учителя, который очень доволен успехами своего подопечного. – Не оставлять же ее внизу уходя. А вдруг крестьянская девушка ее увидит, проходя мимо? И полезет наверх… А групповой секс еще не в обычаях, запомни!

Норман усмехнулся.

Когда они спустились вниз, Шурик был примерно в двух метрах от земли. Шея у него была красная, на рубахе между лопаток темнело большое влажное пятно.

– Ну, ты крут! Я бы ни за что не смог так, – сказал Феликс.

Шурик с трудом повернул голову, покраснел еще больше, а когда оказался на земле, спросил недовольно:

– А мне нельзя было сказать, как быстрее спуститься, чтобы я не лазил?

– Так ты уже наполовину внизу был, когда мы лестницу нашли, – уберег Феликс Нормана от неправильного ответа. – И ты так лихо спускался. Я был уверен, что ты быстрее нас внизу будешь.

– Да я б и спустился быстрее, – оттаял Шурик. – Но, видишь, там… – он показал на массивный нарост на боку дуба. – Ногами встать было некуда. Пришлось на одних руках – вбок, вбок!

Потом он еще долго рассказывал, куда и когда он ставил ноги и за какие щелочки держался руками, причем с такой экспрессией, как будто этот спуск был главным делом в его жизни. Феликс терпеливо дослушал, а потом со словами «пойдемте, Шура, на процедуры» взял его под руку и повел на пустошь к ручью.

Норман дождался, пока они скроются из виду, и занялся луком. Сначала тетива не хотела натягиваться, и он уже собрался вернуться в землянку, чтобы выбрать экземпляр поменьше, но потом решил попробовать в последний раз, поднатужился так, что даже на шее мышцы заболели, и она все-таки легла на место.

Потом Норман попробовал ее на звук, и он ему понравился. Гудела эта тетива как-то особенно – в ее звучании было что-то от бас-гитары Стива Харриса и воя волка. И еще ее звук удивительно долго держался в воздухе.

Норман еще раз натянул и отпустил тетиву, потом оглянулся по сторонам в поисках мишени. На другой стороне лужайки стоял дуб, который выглядел как центиман, погруженный по пояс в землю – тонкая талия, великолепный бугорчато-мышечный торс и сотня мощных рук, поднятых вверх. Норман сорвал несколько папоротниковых листьев, приладил их на коре и начал перебирать стрелы в колчане.

Он успел выпустить их все по три раза, каждый раз увеличивая дистанцию на десять шагов, пока не вернулся Олег. Он остановился рядом с Норманом, опершись на свой лук, и удивленно спросил:

– Семьдесят?

– Да, – ответил Норман. – Стрелы все-таки специфические, привыкать надо.

Олег недоверчиво посмотрел на руки Нормана, а тот рассмеялся:

– Олег, тебе должны были сказать. Я олимпийский чемпион по современному пятиборью. А из лука я стреляю с пяти лет.

– Мне сказали только, что ты очень хорошо подготовлен для полевой работы. Это точная цитата. Больше ничего, – ответил Олег и после небольшой паузы добавил: – Но я рад…

Норман вынул из колчана три стрелы, подвесил их между пальцев, отвернулся от Олега и сказал:

– Скомандуй мне «Пли!». Неожиданно.

Олег помолчал, поковырял носком сапога остатки прошлогоднего листопада, нагнулся, поднял дубовый листочек, опавший еще полуростком, посмотрел на просвет, выронил, дал ему упасть на землю, а потом еле слышно сказал:

– Пли…

Что сделал Норман? Он повернул голову и посмотрел на мишень – сквозь прищур, как будто что-то просчитывая в уме. Олегу в этот момент в голову пришла мысль, что именно так должны были смотреть на цель Вильгельм Телль 32 , Ак Сирали Мустафа 33 и Уот Карлайл 34 . Затем поднял лук, одновременно натягивая тетиву, потратил не больше секунды на то, чтобы прицелиться, и выстрелил. А потом удивил Олега еще больше, потому что, не опуская оружия, не меняя прицел, пустил одну за другой и две оставшиеся стрелы. Причем все было сделано так быстро, что первая стрела, вполне вероятно, еще не воткнулась в мишень, когда третья оторвалась от тетивы.

Олег дошел до дуба, покачал головой, оценив силу, с которой были пущены стрелы, и крикнул Норману:

– Зря я один пошел охотиться! Надо было тебя взять. Но немножко зайцев я все-таки настрелял.

Зайцев было девять. Теперь уже Норман уважительно посмотрел на Олега.

– Весна, – пожал плечами тот. – Заяц сейчас неосторожный после зимней голодухи. Сидели толпой на поляне и жрали траву.

Через несколько минут в сопровождении Шурика вернулся Феликс – как будто на запах добытой дичи. Он уже не хромал и сразу до отказа заполнил пространство своим голосом:

– Я в порядке! А Шура все очень хорошо делает! Я всегда говорил, что из парня хороший полевик получится! Зайчики? Зайчики – это хорошо! Опять только мужиков отстреливал?! Да-да, знаю я, окот у них в мае. В смысле, у зайцев, а не у мужиков. Самочек мы бережем! Мы правильные! Мы боимся найти в брюшке маленьких неродившихся зайчат! Ну да, ты же у нас почти гринпизд! Кушал бы травку! Кстати! А я читал, что у дубов листья не опадают, а разрушаются, когда еще висят на ветках. А здесь такая подушка толстая – сантиметров десять до земли. А вообще в мае рано переброски устраивать. Холодно! Мыться плохо…