6 июля 1918 года левые эсеры Яков Блюмкин и Николай Андреев, выполняя задание своей партии, пробрались по подложным документам в здание германского посольства в Денежном переулке и, вызвав посла Вильгельма Мирбаха для беседы в одну из гостиных посольского здания, убили его.

Заседание съезда Советов пришлось прервать. Требовались быстрые и энергичные действия.

Левоэсеровские главари были арестованы. Но выступили созданные ими боевые отряды. Нарком почт и телеграфов имел основание предполагать, что мятежники прежде всего попытаются завладеть средствами связи — почтамтом, и главное — телефонной станцией и телеграфом. Тем более что среди руководителей профсоюза почтово-телеграфных служащих имелись сторонники эсеров.

Еще до перерыва Подбельский собрал присутствовавших на съезде работников наркомата в кабинете секретаря ВЦИК и рассказал им о готовящемся мятеже. Он предложил срочно принять меры к охране узлов связи. Тут же отдал распоряжение комиссару телеграфа прекратить передачу всех телеграмм, за исключением телеграмм, подписанных Председателем Совнаркома Лениным и председателем ВЦИК Свердловым.

Сам нарком решил проверить на местах положение дела. Когда он приехал в наркомат, там уже собрались в одной из комнат на экстренное заседание коммунисты — члены Центрального исполнительного комитета почтово-телеграфных служащих,

— Товарищи, нам нужно быть начеку, — говорил Подбельский. — Почта и телеграф могут оказаться первыми объектами борьбы.

Из наркомата Подбельский решил в автомобиле отправиться на телеграф. Машина петляла по глухим переулкам. В одном из переулков, выходящих на Чистые пруды, у гостиницы «Прогресс», дорогу преградили два всадника, как будто из-под земли выросшие перед машиной.

— Кто едет? — раздался окрик.

— Комиссар почт и телеграфов…

— Его-то нам и нужно…

Нарком глянул из машины. Перед ним на непослушном скакуне гарцевал одетый в морской бушлат коренастый, здоровенный детина. На ленточке его бескозырки Подбельский прочитал «Бобр».

Только тогда Подбельский понял, что наскочил на патруль левых эсеров. Раздумывать было некогда. Решение пришло в какую-то долю секунды. Выскочив из противоположной дверцы автомобиля, Вадим Николаевич мигом вбежал в гостиницу. Время, которое потребовалось левоэсеровским молодчикам, чтобы спешиться, оказалось вполне достаточным для опытного подпольщика; он успел подняться наверх и, пробежав через ресторан гостиницы, выпрыгнуть в окно на крышу соседнего дома, а там уже незаметно спуститься на другую улицу и дойти до телеграфа.

Теперь надо было выручать невольного заложника — шофера, а также спасти машину. Но для этого необходимы люди, а из охраны телеграфа невозможно выделить даже одного человека. На телефонной станции охрана была более многочисленна, и, взяв оттуда несколько человек, нарком снова направился к месту, где его пытались арестовать. Однако автомобиля и шофера там не оказалось. Должно быть, их уже увели.

Пока Подбельский собирал людей, на телефонную станцию явился человек в полном вооружении и представился, как уполномоченный Всероссийской Чрезвычайной комиссии, прикомандированный для наблюдения за безотказными действиями некоторых телефонов. Пришелец сунул комиссару станции записку с перечнем этих номеров.

— Ваш мандат, — потребовал комиссар, интуитивно почувствовавший неладное.

— Мандата нету. Дзержинский арестован, — выпалил самозванный «уполномоченный ВЧК».

Видя, что здесь так просто дело не обойдется, кто-то из сопровождавших его предложил:

— Пойдем вниз, там есть телефон, оттуда мы позвоним в отряд…

Подбельский, успевший к этому времени вернуться на телефонную станцию, услышал часть разговора.

В это время позвонили с телеграфа. Туда, оказывается, явился отряд человек в сорок и, заявив, что он прислан наркомом Подбельским, вошел в здание.

Подбельский вспоминал позже:

«Телеграф был занят первым отрядом поповцев (мятежников. — Ред.)… около восьми часов вечера при следующей обстановке: как только я освободился из-под ареста (это было недалеко от телеграфа), я прибежал на телеграф, чтобы взять десять солдат и попытаться отбить автомобиль и освободить шофера, но начальник караула телеграфа отказался мне дать солдат. Тогда я поспешил на телефонную станцию, откуда удалось отправить отряд латышей к месту моего ареста, но там уже автомобиля и шофера не оказалось — поповцы успели увести автомобиль.

Как раз в это время с телеграфа сообщили, что туда явился отряд в сорок человек и, заявив, что он прислан Подбельским, вошел в помещение телеграфа, не встретив со стороны начальника караула возражений. Я немедленно созвонился с начальником телеграфа Тимаковым, отправил его на разведку и выяснил, что отряд Попова явился без ответственного руководителя и находился совершенно не в курсе о цели своего назначения. Позондировав почву, Тимаков выяснил, что отряд считает, что он прислан для охраны телеграфа и, не понимая сущности борьбы, готов подчиняться распоряжениям нашего комиссара. Воспользовавшись этим, я предложил Тимакову постараться изолировать отряд, что Тимакову и удалось сделать путем введения отряда в караульное помещение, где при помощи небольшой воинской силы его можно было обезоружить. Немедленно же я сообщил о происшедшем Троцкому и попросил его прислать отряд хотя бы в 50 человек верных войск. Не знаю, по каким причинам, но отряд не был прислан в течение нескольких часов, хотя я после этого добивался еще несколько часов присылки его.